Чарлз Дарвин
Чарлз Дарвин
» Главной вправду научной эволюционной теорией появилась
теория Чарльза Дарвина (1809-1882). Он объяснил
приспособленность живых организмов к договорам их существования
и повышение видового контраста деянием «природного
отбора». Решающее воздействие на формирование научных взоров
юного Дарвина оказало кругосветное странствие на корабле
«Бигль».
Чарлз Дарвин
» Основной вправду научной эволюционной теорией появилась
теория Чарльза Дарвина (1809-1882). Он объяснил
приспособленность живых организмов к договорам их существования
и повышение видового контраста деянием «природного
отбора». Решающее воздействие на формирование научных взоров
юного Дарвина оказало кругосветное странствие на корабле
«Бигль». Увиденное за период плавания принудило ученого
усомниться в неизменности внешностей растений и животных. Все же,
возвратясь в Великобританию, он не торопился с публикацией, ища все новейшие
доказательства строгости теории природного отбора.
Более убедительными подтверждениями оказались
бессчетные образцы искусственного отбора, с помощью
тот или другой человек сделал все обилие пород семейных
животных. Так, скрещивая различные породы голубей, Дарвин время от времени
приобретал птиц, подсказывавших бешеного скалистого лаская. Он пришел
к заключению, что настолько непохожие приятель на товарища семейные голуби
произошли от единичного предка, а близкими определенными качествами
различные породы должны отбору, производившемуся человеком.
Учение Ч. Дарвина вызвало обширный резонанс в научном мире.
Отрасли биологии заслужили эволюционный нрав. К примеру,
занятия В.О.Ковалевского по истории ископаемых копытных
положили начало эволюционной палеонтологии. Само собой разумеется, далековато не
все ученые благоприятно восприняли учение Ч. Дарвина. Научная
критика дарвиновской теории посодействовала осознать трудности
эволюционной биологии, ключевая из тот или другой содержалась в
необходимости исследования закономерностей наследственности.
…Маленький британский городок Шрусбери. На вершине крутого
обрыва, тот или другой уступами опускался к реке Северну, стоял
высочайший, выстроенный из бардовых кирпичей дом. Его окружал
большущий сад с декоративными и плодовыми деревьями. Комнаты
нижнего этажа, увитого зеленоватым плющом, выходили открыто в
оранжерею. В этом жилище 12 февраля 1809 года родился Чарльз
Дарвин.
Его отец Роберт Дарвин был лекарем и воспользовался обширной
знаменитостью. Он был необычно заинтересован в людях,
касался к ним с чистосердечней симпатией и внушал клиентам экое
почтенье к для себя, что они даже делились с ним близкими житейскими
вопросами.
Мама Дарвина погибла, иногда Чарльзу водилось немногим наиболее 8 лет,
и он помнил лишь ее постель, темное бархатное платьице и
рабочий столик. Спустя год затем погибели мамы Чарльза дали в
школу доктора Батлера, где изучались основным античные языки.
Малолетний Дарвин увлекался сбором коллекций раковин, печатей,
монет. В особенности обожал он собирать птичьи яичка, но никогда не
брал из гнезда главным образом один-одинехонек яичка. Почти все часы он проводил на
берегу реки, забросив удочку и посматривая на поплавок. Как-то
он вызнал, что червяков можнож умертвлять морской водой, и с тех
пор никогда не насаживал на крючок живого червья, желая это,
быть может, и убавляло его улов. Он старался отыскивать для
коллекции мертвых бабочек и жуков, чтоб не прокалывать живых
насекомых булавками.
Вечерами, иногда в Шрусбери меркли огни, Чарльз с братом Эразмом
забирались в беседку и тут, в рукодельной хим
лаборатории, пробовали приобрести вещества, тот или другой не приобрел до
их еще не один-одинехонек химик.
Узнав о новеньком увлечении Чарльза, товарищи прозвали его
Газом, а доктор Батлер сделал ему при цельных укор, выразив
надежду, что заместо никчемных занятий он будет с подабающим
прилежанием учить языки.
Потому что от присутствия в школе Доктора Батлера не водилось никакого
проку, отец отобрал Чарльза из школы сообща с его старшим
братом и выслал малышей в Эдинбургский институт на
мед факультет.
Чарльза привлекало исследование живой природы. Посреди студентов водилось
много любителей природы. Сообща с ими он собирал в лужах и
на берегу затем отлива червяков, рачков и моллюсков; часто
выезжал с рыбаками в море, где вылавливал устриц, и за
краткое период собрал большущую коллекцию раковин. Он
познакомился с негром, тот или другой получал на жизнь набивкой
пугал. Дарвин стал брать у него уроки и просиживал в его жилище
целые вечера.
Но медицина не увлекла Чарльза, и отец предложил ему встать
священником. Юный Дарвин прчел немного богословских книжек
и не отыскал в их ничего, что противоречило его убеждениям. Он
веровал басням библии о сотворении мира всевышним и о глобальном
потопе. Кто бы мог пошевелить мозгами, что пройдут годы и Дарвин нанесет
самый мощный удар религии, тот или другой ей иногда-или приключалось
зарабатывать.
1828 году Дарвин поступил в Кембриджский институт на
богословский факультет. Изучая богословские науки, Чарльз
попрежнему увлекался спортом, живописью, музыкой, часами
простаивал в галлерее Кембриджа перед картинами. Вглядываясь в
великолепные пейзажи, в личности жителей нашей планеты, он задумывался, как великолепно
суровое исскуство, выражающее великие идеи. Он обожал
чарующую музыку Бетховена: иногда в комнате расступались тихие,
нежные звуки Лунной сонаты, Чарльз затаивал дыхание, дрожь
пробегала у него по телу и перед его очами вставало озеро в
мягеньком блистании лунной ночи либо ясные солнечные блики посреди
тенистой литсвы, омытой дождиком.
Но ничто не доставляло ему этакого наслаждения, как собирание
жуков. Это теснее водилось служение науке, и достаточно быстро все облики
кембриджских жуков водились в его коробках. Он находил их
повсюду, даже во мху, сбитом со давних деревьев, и в соре,
сметенном со дна барок. В особенности запомнился ему один-одинехонек вариант.
Единожды, содрав с дерева кус кожуры, он увидел 2-ух редких
жуков. Арестовав по один-одинешенек из их в руки, он теснее собрался уходить,
как вдруг увидел третьего, с рисунком на брюшке в облике
крупного креста. Этого жука он не знал. Ошибится он не мог:
память на жуков у него водилась красивая. Недолго размышляя, Дарвин
сунул один-одинехонек жука в рот и прижал его зубами, но жук в один момент
выпустил Чарльзу в рот едкую жидкость, тот или другой больно обожгла
язык. Дарвин с омерзеньем выплюнул жука, утратив при всем этом
свойскую находку. Как-то Чарльз прочитал в один-одинехонек журнальчике о редком
жуке, там же водилось указано: Словлен Ч. Дарвином. Себялюбье его
водилось черезвычайно польщено, и он даже пошевелил мозгами: не встать ли ему
жуколовом?
В Кембридже Дарвин познакомился с доктором Генсло. В первый раз
в неясных средневековых аудиториях Генсло предложил студентам
для исследования живые цветки. Познания его по ботанике, химии и
минералогии водились так обширны, что Дарвину выглядело: Генсло
знает все.
Дарвин впитывал в себя эти познания, как впитывает бездушная мир
каждую упавшую на нее каплю дождика. Нередко Генсло уводил
студентов в окресности Кембриджа и образно говорил о
растениях. Дарвин постоянно зачислял роль в этих прогулках,
так что его замерзли именовать Тот, что гуляет с Генсло.
Познакомился Дарвин и с геологом Седжвиком. Не разов карабкался
он с ним по необитаемым горам Северного Уэльса и мастерил
геологическую разведку еще не исследованных участков. Невзирая на
близкое обещание никогда не заниматся геологией, он функционировал как
тигр и на каникулах составил геологическую карту окружностей
Шрусбери.
Как-то Дарвин отыскал в песочной яме тропическую раковину.
Пласты касались к ледниковому периоду — как попала в их
эта раковина? Ошеломленный, Дарвин изобразил свойскую находку
Седжвику.
— Быстрей итого,- тихо так геолог,- кто-нибудь выбросил
эту штуку в яму. Если б вправду раковина попала в
ледниковые пласты природным методом, то это перевернуло бы
ввысь дном все наши представления о их.
Дарвина удивило хладнокровие ученного, тот или другой не
заинтересовался таковой редкой находкой. Разве человек, тот или другой
все светло, перевернет науку?
Священником Дарвин так и не стал. Единожды он приобрел письмо от
доктора Генсло. Доктор строчил, что корабль Бигль
(Ищейка) отчаливает в кругосветное плавание, и рекомендовал
Дарвину принять роль в этом странствии в качестве
натуралиста
Начались энергичные сборы в дорогу. Приехав в Плимутскую
бухту, Дарвин увидел стоявший на якоре десятипушечный бриг,
один-одинехонек из числа тех маленьких судов, тот или другой моряки прозвали
гробами, потому что экие корабли свободно переворачивались во
период шторма.
Бигль был должен обследовать морские пути к Южной Америке
(где находились тогда колонии Великобритании) и привезти пунктуальные
мореходные карты для безопасного плавания вдоль ее
неисследованых берегов. Капитан Бигля Фиц-Рой провел Дарвина
в каюту: центр ее загромождал большущий стол, над ним висел
гамак, в тот или другой Дарвин мог отлеживатся во период качки; вдоль
стенок стояли книжные шкафы. Предложив Дарвину родные книжки,
приборы и орудие, Фиц-Рой так:
— Располагайтесь поудобнее. Ведь нам предстоит трястись на
этом судне длинно. Для меня водилось бы правильным несчастьем знать,
что мой спутник чем-то недоволен.
Иногда Бигль покинул Плихмутскую бухту и уходил в раскрытое
море, Дарвин длинно еще слышал грустные удары колокола с
Элдистонского маяка и все глядел на берег, пока тот
абсолютно не скрылся из облика за голубой далью воды.
Кажое утро, забросив за борт сеть, он вылавливал маленьких
морских животных. Матросы прозвали его Мухоловом, а
лейтенант Уихгем, в повинности тот или другой входило наблюдать за
порядком и чистотой на палубе, прибывал в унынье при облике
уймы грязищи, тот или иной Дарвин вытряхивал из сети.
Много проблем доставляла Дарвину качка. Во период
шторма, иногда яростно дул ветер, море грохотало, с ревом
поднимались компенсированные пеной волны,- ничего не водилось видно вокруг,
не считая бесчисленных брызг. И лишь альбатрос, распустив
крылья, ровно несся по ветру. Малолетний корабль кидало, как
щепку, он то взлетал на гребень волны, то нырял в бездну, и
тогда бурная волна захлестывала его печально скрипевшие снасти.
В экие минутки Дарвину выглядело, что сама судьба против него.
Он жестоко мучился от морской хвори и жарко каялся,
что поехал. Но отрешиться от предстоящего странствия он не
мог. Мысль изучить тропическую природу все посильнее
захватывала его воображение.
За всегда плавания никто не слышал от него недовольного слова
и не лицезрел его в дурном расположении духа.
Иногда Бигль бросил якорь у берегов Бразилии, Дарвин попал в
площади, полные таковых соблазнов для пытливого натуралиста,
что ощущал себя вознагражденным за все родные мученья. Ему
выглядело, что он попал в магический кромка исполненных вожделений.
Краса тропического леса поразила его. Множество лиан,
сходственно змеям, обвивали деревья, лезли по миру и переплетали
все, творя одичавшую неразбериху, тот или другой поражала глаз
первобытной красой. Дарвин любовался беспорядочной,
шикарной оранжереей, сделанной природой. Какое достояние
внешностей! Какой бешеный рост зелени под благотворным воздействием
тепла и воды!
Дарвин выслеживал за полетом великих ясных бабочек. Медлительно и
гордо летали они над цветами, а опустившись на свет,
распускали крылья и бежали, производя треск и шум. Целая армия
муравьев-листорезов не спеша шествовала по тропикам,
прикрываясь кусками листьев, будто зонтами. Оса охотилась
за пауком, готовя корм для собственных личинок. Порывисто чиркая,
носились посреди колющихся деревьев крошечные колибри. Период от
поры они подлетали к цветам, глубоко погружали в их высокий
изогнутый клюв и висели в воздухе на собственных невидимых
крылышках.
Иногда приходили сумерки, древесные лягушки, цикады и сверчки
поднимали неумолчный концерт и, прислушиваясь к их
разноголосому хору, Дарвин выслеживал за светящимися
насекомыми…
В летнюю пору 1832 года Бигль наступил к побережью Уругвая.
…Меркла вечерняя заря, за горизонтом утопал тусклый розовый
сияние последенго полупрямой. Ясно разжигался костер, разведенный
туземцами, и необыкновенные тени от танцующих языков пламени
метались по травке. Дарвин лежал на миру, положив под башку
седло заместо подушечки, и следил, как автохтонные обитатели — гаучосы
жарят мясо одичавшей скотины, завернув его в шкуры, чтоб ни одна
капля мясного сока не вытекла. Какой-то гаучос словил эту
корову с подмогой лассо(аркана, сплетенного из сыромятных
ремней). Дарвин лицезрел, как ловчий сделал большущую петлю,
покрутил ее над котелком и, прицелившись, проворно метнул вперед,
набросив на шейку удирающему животному. И Дарвин сообразил, отчего
этих участках животные побаивались жителя нашей планеты верхотурой на лошадки и не
направляли заинтересованности на выстрелы: они не знали ружья. Арестовав лассо,
он желал поохотится, но словил собственного собственного жеребца, и
гаучосы хохотали до упаду, в первый раз увидев, как всадник поймал
самого себя.
В Уругвае песочные волнистые равнины там-сям водились возмещены
блеклой, сожженной солнцем травкой. Деревьев не водилось, едва лишь по
берегам рек росли хилые безлистые кусты, они молчаливо
рассказывали о палящем зное, о жгучих ветрах и искушенном
зноем миру.
Вспомнив раскошную растительность тропиков, Дарвин пошевелил мозгами:
какую большущую роль играют обстановки жизни в развитии растений и
животных.
В Бразилии и Уругвае Дарвин собрал в коллекцию 80 внешностей птиц и
максимум рептилий. Тут он отыскал большущую челюсть и зуб
мегатерии — вымершего ленивца. Быть достойным на обрывистом речном
берегу, Дарвин с удивлением осматривал отысканную челюсть.
Судя по ее величине, античные ленивцы водились большущими животными,
величиной со слона. Но как они кормились? Лазить по
деревьям, как это сооружают современные ленивцы, они не могли
(какая же ветка вынесла бы слона?). Разумеется, делая упор на
мощные задние конечности и хвост, они обхватывали дерево
передними конечностями, пригибали его к для себя и объедали
листву. Но отчего они вымерли? Человек не мог их убить —
тогда не водилось жителей нашей планеты.
Быть может, предпосылкой смерти этих великанов водились катастрофы? Но
если б это водилось так, ленивцы вообщем пропали бы с личности мира,
а не уменьшились бы до в размахах до величины идущих в ногу со временем
ленивцев. Дарвин не отыскал ответа: отчего они вымерли? Чем
разъяснить их сходство с современными животными?
Еще больше опешил Дарвин, разыскав зуб ископаемой лошадки. Бешеная
южноамериканская лошадка! Но ведь лошадок в Америке не водилось, пока
их не завезли туда европейцы. При облике лошадок, привезенных
испанцами, краснокожие шарахались в страну. Откуда же этот зуб?
Кости вымерших животных принудили задуматся Дарвина о дальнем
прошедшем Мира. Кювье считал, что лишь личность катастрофы меняют
личность планетки и ее живой мир.
Дарвин знал, что вулканические извержения, землетресения,
наводнения — строгая масса. Единожды он сам был очевидцем
землетресения. Это случилось в Южной Америке. В сей день он
лежал на берегу моря и почивал. Вдруг мощный толчок поднял
его на ноги. Мир глухо гудела, стонала, горбилась, подземный
гул и грохот камешков соединились в оглушительный рев разрушения
смерти. Деревья качались, будто от мощного ветра, в море
поднимались громадные волны, они обрушивались на берег,
выкидывая трудные камешки. Два городка водились разрушены до
основания, мир растрескалась, берега приметно поднялись, и
раковины, за тот или другой обитатели еще не так давно ныряли на дно, сейчас
покрывали прибережные горы.
Дарвин был потрясен зрелищем переворота, тот или другой совершается
веками, а тут произошел в одну минутку. Он знал, что ужасные
опустошения создают и обвалы, иногда громадные массы густой
грязищи сползают по травянистым склонам в равнины и превращают
расцветающие площади в сероватую, слабоволнистую, безжизненную
поверхность. Время от времени обвалы перегрождают горные равнины, делают
запруды возвышением в немного сот метров и новейшие озера длиной в
сотки км. Изменяют поверхность Мира и песочные бури,
и весенние половодья, и ливни, тот или другой, стремительно стекая
вниз по склону, привлекают за собой продукты разрушения горных
пород и минералов, отлагая их где-то в товарищем площади. Но эти
слепые массы разрушения действуют не везде и не постоянно, от
варианта к случаю.
И у Дарвина показалась другая мысль, чем у Кювье: не считая этих
катастроф, грызть и вторые массы.
Дарвин забрал с собой в странствие лишь что вышедшую книжку
ведомого геолога Лайлеля Генеральные начала геологии. Лайлель
утверждал новейшую в то период мысль — целый вид Мира изменяется
равномерно, без катастроф, под деянием ветра, воды,
потрясений температуры. Размельченные в песок и гальку, горные
породы смываются в море, где равномерно оседают и образуют
отложения в облике пластов. В одних участках земная кожура
спускается и заместо бездушный безлесной равнины возникает
обширное место голубой воды. В вторых — поднимается
морское дно, и новейшие горные складки появляются там, где некогда
буянил и пенился прибой…
Лайлель переоценивал значение малых сил природы. Но для того
поры книжка, разговаривающая о постепенных конфигурациях, о
эволюции, водилась примечательна.
Ежели меняются обстановки жизни, то и живые организмы обязаны
поменяются. В первый раз у Дарвина явилось колебание в сотворении
мира всевышним.
В особенности заинтриговал Дарвина животный и растительный мир
Галапагосских островов. Эти острова, размещенные в 700
километрах к западу от южноамериканского берега, возмещены темной
вулканической лавой, застывшей волнами и изборожденной
мрачно-карими трещинами. Густой, худой кустарник там-сям
бездушно шелестел близкими безлистными ветвями, и едва лишь по склонам
гор затем обильных дождиков поднималась ясная солнечная зелень.
На береговых горах грелись на солнце большие ящерицы, они
удирали из-под самых ног, ища убежища в неровных массах лавы.
На ногах у их водились плавательные перепонки, они могли
великолепно плавать и кормились морскими водными растениями. Громадные
слоновые черепахи медлительно бродили посреди камешков, опустив
башку, а увидев неприятеля, скрывались в личный панцырь и звучно
шипели.
Тут Дарвин собирал растения, эталоны минералов, ловил
насекомых и птиц. Птицы водились дивно наивны. Они
подступали к человеку на экое расстояние, что их можнож водилось
прикрыть шапкой.
Колонисты ведали, что ранее птицы садились даже на
протянутую руку, встречая ее, разумеется, за ветку дерева.
Дарвин изъяснял доверчивость птиц тем, что они еще не знали
жителя нашей планеты и не выучились на свойском горьком опыте его
побаиваться.
Растительный и животный мир островов заинтриговал Дарвина
близким своеобразием. Он собрал тут 20 внешностей сложноцветных
растений и нашел 25 внешностей птиц, тот или другой встречались лишь
на архипелаге, к примеру вьюрки, совы, пищухи.
В особенности восхитительными водились вьюрки. Дарвин высчитал из 13
внешностей. В окраске оперения этих маленьких воробьиных птиц не водилось
ничего приметного, зато клювы… У одних внешностей клювы водились
пространные, как у дубоноса, у вторых — средние, как у зяблика, у
третьих — высокие, как у малиновки. Одни охотились за
насекомыми, вторые собирали зерна. Сопоставление их клюва, хвоста,
формы тела и оперения приводило к идеи, что все эти 13 внешностей
птиц произошли от один-одинехонек совместного предка. На различных островах
архипелага и черепахи водились различные, и ящерицы, и растения…
Дарвин задумался. Расстояние меж островами незначительно, итого
немного 10-ов км, но океан меж ими чрезвычайно
глубочайший, движение прыткое, потому переплыть с один-одинехонек острова
на второй животные не могли. Но, быть может, ветер выдерживал
зерна и подсоблял птицам преодолевать проливы? Все же мощных
ветров, дующих с острова на полуостров, тут нет. К тому же эти
нагие скалистые острова никогда не водились один-одинехонек ломтем суши, они
так и взяли отдельными островами максимум тыщ годов назад,
иногда морское дно стало подниматся и вулканы вышли из воды.
Следовательно, о перемещении животных меж островами не могло
иметься и речи: их жизнь ограничена водой, омывающий полуостров.
Так отчего же они так разнообразны? Ведь естественные обстановки на
островах сходны: один-одинехонек и этот же климат, схожей возвышенности
горы… Ежели веровать библейским легендам, животные и растения
водились сделаны всевышним для той среды, в тот или другой они живут. Но не
сотворил же бог для каждого острова родные облики! И что в особенности
удивительно: островные облики подсказывают южноамериканские, желая острова
никогда не водились соединены с материком Южной Америки. Остается
допустить, что некогда растения и животные многообразными маршрутами
прилетели, прыплыли либо водились завезены человеком на
Галапагосские острова, а на каждом полуострове модифицировались
без помощи других, пока не образовали новейшие облики, различия меж
тот или другой тем главным образом, чем далее отстоят приятель от товарища острова
и чем поглубже делящие их проливы.
Исследование фауны Галапагсских островов принудило Дарвина
задуматься над скрытой возникновения новейших внешностей на Миру, о
обилии жизни, о трудных отношениях меж обликами.
Дарвин прожил на славном кораблике 5 лет. Он переплыл
Атлантический, Тихий, Индийский и заново Атлантический океаны.
Он лицезрел богатую растительность тропиков, безотрадные равнины
Патагонии, компенсированные лесом горы Пламенной Мира.
В тот задевай, иногда Бигль бросил якорь у родных берегов,
буйствовала буря. Густой сумрак покрывал небо, порывами колотил
сырой, пронизывающий ветер, лил небольшой косой дождик. С почтовым
дилижансом Дарвин отправился в Шрусберри. Отец, окинув
взором его возмужавшую фигуру, с ублажение воскрикнул:
— Вот ты каковой! Ну, что все-таки, видимо, странствие вульгарно для тебя на
прок.
Дарвин стал разбирать ящики с коллекциями. Чего же там лишь не
водилось! Гербарии растений, кости вымерших животных, банки с
улитками, коробки с насекомыми и целая вязка исписанных
тетрадей — его ежедневник. Все это призывало обработки.
Некое период Дарвин жил в Лондоне, позже женился и переехал
с семьей в Даун — маленький уединенный городок близко от
Лондона.
Сейчас его интересовали теснее не отдельные облики, а обоюдные
отношения меж ими, их приспособленность к окружающей среде.
Ранее обрисовывали облики экими, какими они водились, сейчас необходимо
водилось узнать, как и отчего они замерзли экими. Вот ископаемые
остатки. Чем далее вглубь веков, тем младше вымершие животные
схожи на идущих в ногу со временем. Как это разъяснить? Видимо, животные
модифицировались. Но как происходил процесс конфигурации? Это принципиально
водилось знать — в этом был ключ к разгадке возникновения новейших внешностей.
Дарвин теснее не веровал в священное да будет, он признавал
природный ход вещей.
Ответ на вопросец, как появляются новейшие облики, Дарвин находил
практической деятельности жителя нашей планеты. Он изучал службу
животноводов растениеводов, сам занимался разведением кур и
голубей, следил за кормленьем насекомых и опылением растений,
вел необъятную переписку с людьми науки и практики, читал
множество книжек.
Изучая историю выведения различных пород лошадок, кур, овец,
Дарвин нашел, что бессчетные породы берут начало от
один-одинехонек либо немногих бешеных внешностей. Конфигурации их соединены с
конфигурацией критерий жизни: кормленья, климата и т. д. Человек
отбирает животных и растения с полезными для него переменами.
Сам человек, как задумывался Дарвин, не может творить эти
конфигурации, их вызывает природа, а человек едва лишь сочетает эти
дары природы, отбирает их. Благодаря отбору скапливаются и
усиливаются полезные человеку конфигурации, а это приводит к
совершенствованию давних пород и видов и к выведению
новейших.
Но как появляются новейшие облики в природе? Отбор может идти не
лишь по заблаговременно намеченному плану, да и без него, без светло
осознанной цели. При всем этом человек не только лишь отбирает превосходнейших,
да и истребляет тех, тот или другой не отвечают его нуждам либо
вкусам. Следовательно, не каждое существо, явившееся на
свет, может уцелеть и подарить миру потомство.
А как в природных соглашениях? Каждый ли пробившийся из
мира росток разовьется в растение? Каждый ли взявший в
гнезде птенец станет взрослой птицей? Нет. Но кто выжевет?
Разумеется, тот, кто окажется наиболее адаптированным к договорам
жизни. Но ведь в природе нет браковщика. Кто же отбирает?
Отбор происходит сам собой, природным методом. Да, слово
разыскано: природный отбор.
В хозяйстве отбирает рука жителя нашей планеты — это искусственный
отбор, в природе — рука поры — природный отбор. В
природе животные и растения тоже меняются под давлением
изменившихся критерий жизни. Но не многие особи один-одинехонек внешности
меняются идиентично, и те из их, тот или другой обладают хоть
какое-нибудь, пусть незначимое, превосходство перед
остальными, выживают в итоге природного отбора,
сохраняют потомство и в точке баста вытесняют наименее
адаптированных. Природный отбор приводит к постепенному
скоплению и усилению нужных для организма конфигураций, к
совершенствованию организмов и приспособлению их к меняющимся
договорам среды, а в итоге — к возникновению новейших внешностей.
В конце концов-то приспособленность организмов и происхождение внешностей
— то, что ранее выглядело загадкой, чудом, что представлялось
почти всем проявлением премудрости творца,- разыскали близкое
изъясненье.
По преданию, единожды увидев, как свалилось на свет спелое яблоко,
Ньютон раскрыл закон глобального тяготения.
Хозяйственная практика жителя нашей планеты оказалась для Дарвина тем
ньютоновым яблоком, тот или другой натолкнуло его на верное заключение
большого вопросца, тревожащего неспокойный человечий мозг,-
возникновение в природе новейших внешностей.
В мозгах больших ученных произошел отважный скачок идеи: у
Ньютона — от падающего яблока к планетке, несущейся в
безграничных просторах Вселенной; у Дарвина — от приемов
скотоводов — к законам, правящим живым миром.
Дарвин пришел к заключению: облики изменчивы, и схожие облики
происходят от совместного корня. Он отыскал новое и азбучное
изъясненье неясного явления. Для него собственно вопросец о
происхождении внешностей был решен, но как малюсенько это означало! Он
препровождал, с какими трудностями ему приведется встретится,
подтверждая свойскую теорию, но она разъясняла очень почти все, чтоб
иметься ошибочной.
Не так-то свободно водилось разъяснить, отчего все живое адаптировано
к жизни. В 1858 году Дарвин приобрел от британского натуралиста
Уоллеса, находившегося в то период на Малайском архипелаге,
набросок О стремлении разновидностей нескончаемо удалятся от
начального типа. В наброске излагалась теория, подобная
теории самого Дарвина. Дарвина поразило дивное
совпадения идей его и Уоллеса. 20 с излишним лет Дарвин с
необычайной глубиной разрабатывал вопросец о происхождении
внешностей, и вот… его обогнали
По совету товарищей Дарвин кратко выложил родные идеи в статье,
тот или другой сообща с наброском Уоллеса водилась размещена в работах
Линеевского сообщества. Но эти занятия не завлекали к для себя
заинтересованности ученых, и лишь один-одинехонек доктор сочинил ответ, в
тот или другой увидел, что все новое в записках ошибочно, а все
верное — не ново.
В этом же году Дарвин сочинил сжатое изложение близкой теории, а
на последующий год, иногда ему исполнилось 50 лет, вышел
маленький зеленоватый томик, озаглавленный Происхождение внешностей
методом природного отбора, либо Сохранение пород в борьбе за
жизнь. Книжка водилась раскуплена в один-одинехонек задевай. Фуррор был громадный.
Одни ученые сопоставляли воспоминание от книжки со вспышкой
молнии, тот или другой заблудившемуся черной ночкой человеку в один момент
озаряет дорогу. Вторые — с бомбой, тот или иной Дарвин бросил из
собственного мирного сельського жилья в лагерь соперника.
Во Франции ученые отнеслись к теории с презрением. Германские
антидарвинисты выпустили свинцовую медаль, на тот или другой Дарвин
был изображен в обидно-карикатурном облике с ослинными
ушами.
Британский геолог Седжвик с возмущением разговаривал, что эта
теория менее как цепь мыльных пузырей, и близкое письмо к
Дарвину окончил так: Нынче — один-одинехонек из отпрысков мортышки, в
прошедшем — ваш старенькый друг. Потому что учение Дарвина подрывало
устои религии, реакционные ученые натравливали на него
духовенство. О один-одинехонек критике Дарвин строчил товарищам, что сам
критик, пожалуй, не стал бы его жечь на костре, но он принес
бы хворосту и указал бы черным бестиям, как его изловить.
Католические священники организовали предназначенную академию для
борьбы с эволюционным учением, назвав его скотской
философией.
Ругань и презрение невежественных жителей нашей планеты огорчали Дарвина, но он
не отвечал им. Он оценивал едва лишь сужденье жителей нашей планеты, тот или другой почитал
Передовые ученные встретили теорию Дарвина с большущим
воодушевлением. Германский биолог Э. Геккель строчил, что, прочтя
эту гениальную книжку, он ощутил, как завеса свалилась с его
глаз. Юный доктор Гексли готов был взойти на костер
за новейшую идею. Тропа, по тот или другой Дарвин предлагал руководиться за
собой, выглядели ему не воздушным методом из нитей сети, а
обширным мостом, по тот или другой можнож пройти спустя почти все
пропасти.
Ф. Энгельс отметил, что Дарвин нанес сильнейший удар
идеалистическим представлениям о природе, доказав, что
современный органический мир прибывает продуктом исторического
развития, продолжавшегося миллионы лет. Он ассоциировал награды
Дарвина в открытии законов развития природы с наградами
Маркса, обнаружившего законы развития сообщества.
Российский перевод Происхождения видов явился в 1864 году.
Распространение дарвинизма в Рф совпало с влезанием
революционного движения, с просыпанием публичного сознания
затем Крымсокой войны, с распространением идей больших российских
демократов Н. Грам. Чернышевского, А. И. Герцена, Д. И. Писарева.
И желая и тут не вышло без попыток перевоплотить теорию в
бессвязную кучу мусора, но с помощью бессчетных
популяризаторов учение Дарвина стало имуществом пространных
читающих кругов и водилось встречено сочуственно. Д. И. Писарев
давать имя Дарвина умнейшим мыслителем и строчил, что Дарвин
ведает о законах органической природы так легко и
подтверждает так неопровержимо, что всякий, кто прочитает его
книжку, дивится, как это он сам не додумался давным-издавна до
таковых светлых заключений. Но основным воином в данной битве идей водилась
сама книжка Дарвина.
Прошли годы, и учениe Дарвина разлилось бурным потоком,
сметающим на пути все препятствия. Дарвину посчастливилось при
жизни узреть празднество собственных малышей: не проходило и года,
чтоб он не приобретал какой-нибудь заслуги.
В крайние годы жизни Дарвин ощущал себя в особенности нехорошо:
не мог ходить, все его утомляло. В ночь на 18 апреля 1882 года
у Дарвина случился сердечный припадок, он растерял сознание, а
придя в себя, разбудил супругу и тихо так:
— Я совершенно не побаиваюсь умереть.
19 апреля 1882 года Дарвина не стало. Его похоронили в Лондоне
в Вестминстерском аббатстве — усыпальнице больших жителей нашей планеты
страны..
Posted in ЭкоБиология by admin with comments disabled.