Философский взгляд на историческую динамику социальных проявлений эгоизма и альтруизма

Философский взгляд на историческую динамику социальных проявлений эгоизма и альтруизма
Анализ исторического развития философии нравственности в Европе указывает, что в основании добронравных отношений лежат дела эгоизма и альтруизма как характеристики, суждения и поступки, принципиально противоположные по близкой направленности: или на прок для себя (эгоизм), или на прок иным (альтруизм). Мораль как установленные нормы поступков и суждений строится на определенном сочетании личных (эгоистический мотив) и публичных (альтруистический мотив) интересов.Философский взгляд на историческую динамику социальных проявлений эгоизма и альтруизма
Анализ исторического развития философии нравственности в Европе указывает, что в основании порядочных отношений лежат дела эгоизма и альтруизма как характеристики, суждения и поступки, принципиально противоположные по собственной направленности: или на прок для себя (эгоизм), или на прок иным (альтруизм). Мораль как установленные нормы поступков и суждений строится на определенном сочетании личных (эгоистический мотив) и публичных (альтруистический мотив) интересов.
В различные исторические эры содержание нравственности (при сохранении неких совместных оснований, связанных с регуляцией родовых отношений) изменялось — в генеральном за счет различной оценки соотношения эгоизма и альтруизма жителей нашей планеты в их персональной и публичной жизни.
Вкупе с тем на цельных шагах развития европейской философской идеи сознавалось врожденное, телесно-чувственное естество эгоизма, тот или другой понималось как рвение к собственному персональному благоденствию, часто вопреки интересам и благоденствию остальных жителей нашей планеты. Природа альтруизма при всем этом понималась по-различному, жаждая корпоративным имелось то, что в нем лицезрели противоположность либо ограничение эгоизма. Согласно, самостоятельно от поры, единичный безусловный смысл проступал и в осознании порядочных отношений: жаждая содержание культурной морали сравнительно (т. е. она строится на определенном сочетании и соотношении, как альтруистических, так и эгоистических мотивов), неважно какая культурная мораль обладает безусловную целься — ограничить личный эгоизм в интересах сообщества и межличностных отношений. Это следственно, что культурная мораль в принципе альтруистична.
При всем этом в античности считали, что альтруизм вероятен как умеренность — за счет мудрого ограничения эгоистических потребностей (Протагор, Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур и др.).
Философский взгляд на историческую динамику социальных проявлений эгоизма и альтруизмаВ эру христианства генеральными добродетелями числились любовь к господу и сострадание к человеку, соблюдение религиозных верховодил, смирение, терпение, самоотречение и осуждение греха, в тот или другой ключевым образом порицалась гордыня, т. е. эгоизм, тот или другой в соединении с рациональностью отягощается презрением к иным людям [8, с. 127-128]. Христианская религиозная мораль строилась как на оптимальном отрицании в итоге телесного, так и на чувственном опыте сострадательной любви агапэ [10, с. 298] и, по существу, это имелась мораль альтруизма: У… уверовавших имелось одно сердечко и одна душа; никто ничего из имения близкого не нарекал родным, но все у их имелось корпоративное… и каждому давалось, в чем располагал нужду [1]. Главной индивидуальностью христианского мировоззрения, в отличие от древнего, имелось не насильственно-принудительное (необыкновенно невольническое), а общинно-добровольное — проальтруистическое отношение к работе [12, с. 183-184]. Жаждая это и искренне противоречило феодальной зависимости фермеров и смыслу их настоящего, наполовину невольнического — наполовину вольного хозяйственного положения.
Новенькая и Новая эры поражают многообразием точек зрения и противоречивостью суждений о роли эгоизма и альтруизма в жизни жителя нашей планеты и сообщества. Как в прошедшем, так и в истинном одни философы считают генеральным созидательным свойством жителя нашей планеты эгоизм (Макиавелли, Спиноза, Гоббс, Мандевиль, Кант, Бентам, Шопенгауэр, Штирнер, Ницше, Рэнд и др.), иные — альтруизм (Шефтс-бери, Хатчесон, Юм, Смит, Конт, Кропоткин, Соловьев, русские философы), третьи признают в определенном соотношении и то и иное (Руссо, Милль, Спенсер, Сорокин, Рассел, Роллз и др.). Одни считают, что альтруизм возникает только лишь как мысль, как мыслительный инструмент для мудрого ограничения естественного эгоизма (Монтень, Ларошфуко, Спиноза, Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель). Иные размышляют, что альтруизм (как и эгоизм) — самостоятельное естественное свойство жителя нашей планеты; разница только в том, что 1-ое основано на ощущеньях, связанных с ублажение собственных потребностей, 2-ое — основано на ощущеньях, связанных с ублажение потребностей остальных жителей нашей планеты, эких как чувства симпатии, солидарности, сострадания (английские сенсуалисты, Руссо, Шопенгауэр, Конт, Кропоткин, Соловьев и др.). Действительная же суть альтруизма имелась раскрыта с признанием в качестве его основания чувства сострадания (Руссо, Шопенгауэр, Соловьев), что потом, теснее в наше пора, имелось доказано плодами естественнонаучных исследований (У. Гамильтон, Э. Уилсон, Ч. Ламсден, К. Лоренц, Р. Докинс, В. П. Эфроимсон, П. В. Симонов, Мтр. Томазелло, Э. Турк-хаймер, А Кнафо, Мтр. Литр.. Бутовская и др.).
Индивидуальности поведения жителей нашей планеты и осознание значения альтруизма и эгоизма в публичной жизни значительно зависят от исторической ситуации. Так, альтруистические запроса, неукоснительно соблюдаемые в ранешних христианских общинах, за тысячелетнюю историю Средневековья равномерно утрачивали близкое воздействие и практически утратили его в эру Восстановленья. Сменивший их мудрый эгоизм, питавший идеи ранешнего гуманизма, послужил базой протестантских реформ и нравственности новейших экономических отношений. Эгоистические эпохи Ренессанса и Постренессанса (XV-XVI вв.) водились богаты цельными внешностями социальной напряженности, связанной с разложением феодального строя: национально-освободительными и религиозными гражданскими войнами, крестьянскими волнениями, аристократическими заговорами, военными переворотами и буржуазными революциями. Страны Европы в этот период переживали политико-экономическую дезинтеграцию, ослабление централизованной власти, суровые трудности в организации производства и торговли, понижение степени жизни значимой количества жителя. В науке царил умозрительный подход. В публичном сознании отсутствовали устойчивые высоконравственные ориентиры, главенствовали релятивизм и даже имморализм. Конкретно тогда явились философские доктрины Макиавелли, Монтеня, Гоббса и Ларошфуко о водящей роли эгоизма и необходимости мудрого управления им. Философия же альтруизма в этот период имелась представлена необыкновенно критическими учениями основных социалистов-утопистов Кампанеллы, Мора, Толанда, Мелье.
С утверждением Новейшего поры первоначально в Голландии, далее в Великобритании и, в конце концов, во Франции, ренессансный разброд заменяется периодом буржуазного созидания и расцвета науки. В философии утверждаются эмпиризм и идеи о водящей роли альтруизма в социальной и персональной жизни, о чем свидетельствуют учения британских сенсуалистов Шефтсбери, Хатче-сона, Юма, Смита, Фергюсона. Ниже их развивают идеи Руссо и Конта, подходящие периоду устойчивого созидательного процесса в публичных отношениях во Франции, Фейербаха — в Германии. Умеренный альтруистический оптимизм можнож отыскать и в идеалистических учениях Лейбница, Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля. Бесспорно, устойчивый политико-экономический взлет в Новое пора сопровождался настроениями альтруизма в публичном сознании, сходственно тому как это имелось в период расцвета Средневековья. Но снова же в недрах теснее сформированного капитализма, как и в эру зрелого феодализма, возникает критическая философия, осматривающая с различных точек зрения эгоизм настоящих соц отношений. Таковы учения Кьеркегора и Шопенгауэра, анархизм Прудона и Штирнера, научный коммунизм Маркса и Энгельса, имморализм Ницше. В период публичного расцвета, как отмечает Б. В. Марков, духовные дела жителей нашей планеты дополняют порядок соц норм и юридических законов, обеспечивающих сохранность общего существования и порядок в сообществе. …выгодно различает немецкую философию, к примеру, от французской, где социально-юридический корпус законов надстраивался над ментальностью, в тот или иной постулировались эгоизм, враждебность, насилие, злобно, воля к власти и т. п. . Это имелось обосновано. ватерпасом развития публичных отношений, ибо в Германии, начиная с Ницше и Шопенгауэра, надежды философов все плотнее возлагаются не на любовь и нравственное помилование, а на насилие и закон [10, с. 56].
Этаким образом, мы лицезреем, что в развитие философской идеи, связанное с поступательным и в то же время повторяющимся развитием европейской цивилизации, вписывается и цикличность идей, формирующих представления о эгоизме и альтруизме. Период ломки общественно-экономических отношений сопровождается завышенной противоречивостью суждений, расколом сообщества на фракции, располагающие многообразные экономические интересы и политические цели, их злостью и конфронтацией, ростом эгоистических настроений, распространением идей о доминировании в жизни жителей нашей планеты естественного эгоизма, при всем этом альтруизм мыслится только как его мудрое ограничение. В период устойчивого созидательного развития сообщества превозмогает определенная, консолидирующая идеология, подходящая генеральному способу производства, растут альтруистические настроения, и альтруизм, как и эгоизм, рассматривается в качестве самостоятельного естественного характеристики, способного противостоять эгоизму.
Эта цикличность перекликается с антропологическими циклами Вико и Кроче, тот или другой В. Брюннинг описывает надлежащим образом: Жаждая тут все вовлечено в постоянный исторический процесс, тем более, живут какие-то неизменные, определенные пути, по тот или другой движется дух, и эти пути образуют круг. Дух разворачивается сначала в 2-ух главных формах: в теории и в практике, в познании и в воле. …Эти формы могут иметься разбиты на две разновидности любая, в зависимости от того, обращается дух к персональному либо ко всеобщему [2, с. 288; 5, с. 52-70]. Сквозь коммуникацию на самом деле то же историческое движение проступает у О. Д. Шипуновой: В истоках социогенеза закладывается особенный социогенетический ритм жизни. На социальной поверхности он пульсирует в облике оппозиции 2-ух принципов коммуникации: воздействия и осознания, обусловливающих различные нормы поведения: подражание и рефлексию [14, с. 176].
По воззренью П. А. Сорокина, в истории развития населения земли наблюдается повторяющаяся смена суперсистем культуры. Сходственно Шпенглеру и Тойнби, Сорокин считал, что культурам присуща внутренняя динамика, обхватывающая фазы генезиса (происхождения), роста, созревания, увядания, упадка и, в конце концов, распада. При всем этом, в отличие от Шпенглера и Тойнби, он был убежден, что смерть культуры не обладает фатального нрава, что она только начало рождения новейшей формы культуры, тот или другой сопровождается родовыми пытками, сопутствующими высвобождению новейших созидательных сил [11, с. 433]. Анализируя идеи волновой цикличности Вико, Кроче, Виппера, Зиммеля и Сорокина, В. Мтр. Диа-нова отмечает, что циклический подход оказался симпатичным не совсем только для анализа исторической динамики культуры в целом, да и для профессионалов, изучающих ее отдельные. сферы [3, с. 59].
Философский взгляд на историческую динамику социальных проявлений эгоизма и альтруизма Арнольд Джозеф Тойнби
А. Тойнби, осматривая цикличность в развитии цивилизаций и порядочном состоянии сообщества, не считая совместных закономерностей роста, развития и упадка цивилизаций, обговаривал также и обилие человечьих реакций на схожие исторические ситуации: Варианты стиля жизни, соответствующие для распадающейся цивилизации, выдаются товарищ от приятеля настолько глубоко, что их можнож именовать полярными. В один-одинехонек случае преобладает дух насилия, в приятелем — дух добросердечна. Насильственный путь при пассивной реакции — архаизм, при конструктивной — футуризм. Путь добросердечна: пассивная реакция выражена в отделении либо отшельничестве, функциональная реакция — в преображении [13, с. 360]. (. Все четыре осмотренных других пути — пассивное удаление и функциональный самоконтроль, пассивное безразличие и функциональное чувство греха — наличествуют как посреди представителей управляющего меньшинства, так и в среде пролетариата. . Два пассивных соц парадокса — одержимость бездельем и ощущением промискуитета — первоначально возникают в массах пролетариата, а далее распространяются на пласты управляющего меньшинства. Два функциональных соц парадокса — тяга к мученичеству и поиск солидарности — первоначально возникают в линиях управляющего меньшинства, а далее в массах пролетариата [Там же, с. 364].
В ближайшее время намечается тенденция соединенья разных концептуальных подходов к осмыслению глобальной истории, в частности теории Мальтуса и приверженцев географического направления, теории публичных формаций Маркса и цивилизационной концепции Тойнби, а также теории стадий экономического роста Ростоу. При всем этом выражается уверенность, что схематизм теснее ведомых подходов можнож преодолеть, ежели иметь отношение с огромным заинтересованностью к человеку в согласье его отношений к соц договорам и естественной среде [4]. Исследование в этом плане тенденций эгоизма и альтруизма, вправду, подтверждает многообещающие потенциала синтетической — культурно-антропологической точки зрения.
Повсевременно будущее в движение долгого периода истории обилие философских взоров на эгоизм и альтруизм принуждает размышлять, что, может быть, специфичность позиции мыслителя обоснована не совсем только экономическим строем, по Марксу, либо принадлежностью к правящему меньшинству, либо управляемому большинству, и необыкновенностями исторического фактора, о чем сказал Тойнби, да и личностными необыкновенностями самих философов, в частности, их культурно-психическим складом и, может быть, врожденными необыкновенностями личности. Так, Ман-девиль сказал с позиций рационализма о необходимости личного и общественного эгоизма вопреки тому, что большая часть его оппонентов стояли на позициях сенсуализма, признавая ценность альтруизма. Шопенгауэр творил близкое пессимистическое учение о безграничней воле эгоизма и мучения вопреки доминированию в сообществе и философии устойчивой тенденции позитивизма.
Существование по последней мере 3-х подходов, признающих превосходство альтруистических, эгоистических и перемешанных интересов, доставляет вероятность предполагать существование посреди мыслителей по последней мере 3-х психических разновидностей — альтруистического, эгоистического и перемешанного. Последние разновидности плотнее выражают позицию наиболее железного детерминизма: эгоистического — за счет естественных параметров, связанных с инстинктом самосохранения (Гоббс, Мандевиль, Бентам, Рэнд), альтруистического — за счет как оптимального повиновения налаженности порядочных норм, так и развитого сострадательного чувства (Паскаль, Смит, Конт, Кропоткин). Промежные разновидности, проявляющиеся в сочетании эгоизма и альтруизма, наиболее склонны к позиции умеренного либерализма. Признавая необходимость порядочного воспитания, они предпочитают надеяться на вольный мудрый выбор и считают, что люди в одинаковой мере способны проявлять как эгоизм, так и альтруизм (Декарт, Руссо, Милль, Спенсер, Рассел и др.).
Современное естествознание (социобио-логия, психогенетика, этология) подтверждает обычное суждение о том, что люди делятся на эгоистов и альтруистов и что эгоисты образуют подавляющее большая часть. По предоставленным популяционных исследований [6, 7], есть определенное численное соотношение альтруистов и пары разновидностей эгоистов (очень железных, железных, умеренных и мягеньких), недалекое ведомому в генетике отношению (1 : 4 : 6 : 4 : 1), тот или другой свойственно комбинативной налаженности наследования из 2-ух пар однонаправленных генов. Это следственно, что, скорее всего, человеческое сообщество потомственно гете-ротипно, при этом потомственных альтруистов в нем менее 6%, мягеньких эгоистов, поддающихся альтруистическому воспитанию, приблизительно 25%, умеренных (частично поддающихся — частично не поддающихся) — около 40%, маловосприимчивых к нормам морали, железных эгоистов — 25%, и аккуратные генетические эгоисты, сходственно альтруистам, сочиняют менее 6%.
Философский взгляд на историческую динамику социальных проявлений эгоизма и альтруизма«Дерево эгоизма» — Живописец Сергей Поярков
Вкупе с тем подавляющее большая часть жителей нашей планеты в всякий стране, обычно, возмущает бесславье норм социальной справедливости, основанных на принципах сострадательной морали. На главный взор, это может показаться странноватым, ежели принять во интерес безусловное доминирование эгоистов над альтруистами. Как так? Быть может, в норме все учителя, лекари, писатели, политические деятели, служители церкви и социальные труженики, тот или другой традиционно выражают позицию альтруизма, — альтруисты? Нет, по предоставленным исследования, альтруистов в любом соц покрове менее 6%. Но альтруистическая мораль как продукт сознания альтруистов распространяется и работает в сообществе не совсем только в интересах альтруистов, да и в интересах эгоистов. Во-основных, она поддерживает порядок выживания жителя нашей планеты вообщем, уплотняя базовый принцип взаимности, во-вторых, дозволяет фаворитным эгоистам паразитировать как на альтруистах, так и на остальных эгоистах. Конкретно потому эгоисты с готовностью подхватывают альтруистическую идею сострадания и устремляются воспитывать остальных эгоистов в духе альтруизма. Этаким образом, мораль альтруизма закрепляется в сообществе и поддерживается большинством.
Правда, в исторической практике усвоенная эгоистами мораль альтруизма могла претерпевать удивительные трансформации. Вольный гражданский дух старых греков и римлян уживался с превосходной налаженностью подавления рабов. Более ожесточенное темное рабство на фоне богобоязненной пуританской морали 250 лет (до 1860-х гг.) практиковалось в США. Броским образцом очень меркантильной формы альтруистической морали, тот или иной служила обману верующих, имелась церковная мораль Священной римской империи, тот или иной, с одной сторонки, вызывала спаливать еретиков и держала в нижайшей покорности бедняков, с иной сторонки, разрешала приобретать индульгенции богатым и запрятывать правонарушения священнослужителей. Разумную суть ислама сводили на нет извинение рабства, в индивидуальности дамского невольничества, а также его ортодоксальные учения, питающие самый брутальный религиозный фанатизм. Никогда не осуждала крепостное рабство и Российская Правоверная Церковь.
Понятно, что лукавая налаженность морали не может обладать надежного основания в сообществе, и с ослаблением политической власти попечителей она в какой-то момент утрачивает близкое воздействие. Не обладает крепкой базы и мораль, навязанная эгоистам альтруистами, не разумеющими генетической природы эгоизма и того, что эгоиста непереносимо переработать в альтруиста (а ведь конкретно в этом содержалась ошибка русских фаворитов, тот или другой 70 лет призывали строить коммунизм, а позже с дивной легкостью переориентировались на разрушение СССР и капиталистическую перестройку). И лукавство эгоистов, и слепота альтруистов при их, как культурно-порядочной, так и потомственной гетеротипной детерминации, поясняют также ту легкость, с тот или иной может скатываться к состоянию дикости хоть какое хватить культурное сообщество с развитой налаженностью морали в кризисные периоды собственной истории.
Философский взгляд на историческую динамику социальных проявлений эгоизма и альтруизма
Разумеется, потомственная гетеротипность жителей нашей планеты в проявлении параметров альтруизма и эгоизма придает всякий публичной налаженности свойство гетеропотенциальности, т. е. предопределяет многообразные потенциала ее развития, но подавляющее преимущество числа эгоистов над числом альтруистов постоянно хранит вероятность для перевеса эгоистической, т. е. менее культурной тенденции публичного развития. Вкупе с тем поступательное историческое движение не быть может случайным. Не считая смены цивилизационных эпох и экономических формаций (рабовладельчества, феодализма, капитализма и коммунизма, либо социализма, постсоциализма и посткапитализма), оно включает и наиболее небольшие фазы природной цикличности: начало, молодость, расцвет, зрелость, старение и разрушение социальной налаженности.
В различные периоды в согласовании с исторической необходимостью на передний план могут выдвигаться личности с различными генетическими задатками. Революционное начало, обычно, пролагается смелыми усилиями немногих альтруистов, способных жертвовать собой ради высшей идеи. В период молодости налаженности выгоды новейших отношений утверждаются с ролью передовых, самых интеллигентных и социально нужных (мягеньких) эгоистов. В расцвет и зрелость налаженность вступает, иной раз вокруг ее ценностей объединяется подавляющее большая часть, т. е. иной раз к идеям альтруистов и мягеньких эгоистов присоединяют близкое решающее суждение умеренные эгоисты. Таковы созидательные фазы развития сообщества. Железные и очень железные эгоисты наиболее в итоге склонны к нарушению публичного порядка, и их нормальный удел — криминал, с тот или другой сообщество в созидательный период собственной истории так либо по другому справляется. Но в эру старения публичной налаженности, в особенности, иной раз она останавливается на путь войны, железные эгоисты могут выдвигаться на основную роль как агрессоры и завоеватели, любители силовой политики и террора. С одной сторонки, это беспощадные военачальники и правители-тираны, с иной — агрессивные заговорщики, организаторы и исполнители военно-политических переворотов и покушений, не считая того, это 1-ые колонизаторы-захватчики, беспощадные и корыстные первооткрыватели новейших светов и новейших богатств.
В эру старения налаженности большая часть, представленное умеренными эгоистами, утрачивает веру в соединяющую цельных государственно-политическую, а далее и высоконравственную идею, так как она утрачивает близкое экономическое основание. Они переживают разброд и из основной созидательной множества преобразуются в множество разрушительную. Ниже приходит причина разрушения налаженности, иной раз гетеротипность жителей нашей планеты, в индивидуальности эгоистов, придает центробежный нрав целым соц действиям. Первоначально сообщество утрачивает экономическое и политическое единство, а далее и добронравно-культурное. Разумеется, падение Старого Египта, Афин, Карфагена, Рима, Византии, Киевской Руси совсем не беспременно связывать с показными завоеваниями: падение начиналось снутри с утратой политико-экономического единства и происходило чрезвычайно живо, иной раз распад затрагивал порядок нравственности. Конкретно так развивались действия периодов Большой Французской революции 1789-1799 гг., Октябрьской революции и Гражданской войны в Рф, фашизма в Германии и, снова же, перестройки в СССР.
Хватить острую ситуацию можнож узреть в Рф и сегодняшний день: новенькая буржуазная мораль, формируемая средствами массовой инфы и брутальной рекламной политикой, совсем рушит давнюю советскую порядок морали не столько идеями либерализма, сколько аморализмом, отрицанием потенциала беспристрастного познания мира и мудрого управления сообществом, дискредитацией научного образования, научной истины и научного мировоззрения. Деятельно рекламируются чернокнижниченство, мистика, астрология, усиливают близкое воздействие различные фантастические идеи и вера в сверхъестественное. Противоречие меж пропагандой водящими политиками устарелого православного культа и пропагандой СМИ аморализма, порнухи и секса продолжает и сегодняшний день разламывать нравственность, ускоряя культурно-высоконравственную деградацию и варваризацию жителя. Все-таки, нужно полагаться, двадцатилетний стихийно разрушительный эгоистический шаг нашей истории не без роли альтруистически настроенных управляющих страны и нормальных людей в какой-то момент сменится новеньким — созидательным шагом, тот или другой немыслим без научного образования и просвещения, нацеленного на культурно-высоконравственное соединение и развитие сообщества.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Библия: Новейший завет. Действия святых апостолов: гл. 4, пункты 32, 35.
2. Брюнинг В. Философская антропология. Исторические предпосылки и современное состояние (1960) // Западная философия. Итоги тысячелетия. — Екатеринбург; Бишкек, 1997. С. 209-410.
3. Дианова В. Мтр. Философия истории: преемственность, параллели, развитие // Рабочие тетради по компаративистике. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. С. 55-60.
4. Ковалев А. Снова о формационном и цивилизационном подходе // Публичные науки и современность. 1996. С. 97-104.
5. КрочеБ. Теория и история историографии. — Мтр.: Школа; Языки российской культуры, 1998.
6. Лаверычева И. Грам. Генетический механизм альтруизма — био источник гуманности // Диалог в образовании. — СПб., 2002. С. 207-227.
7. Лаверычева И. Грам. Альтруизм и эгоизм как база порядочной определенности // Вестник СПб. ун-та. Философия. 2008. 1. С. 196-208.
8. Льюис К. С. Любовь. Мученье. Надежда: Притчи. Трактаты / Пер. с англ. И. Череватой и Н. Литр.. Трауберг. — Мтр.: Республика, 1992.
9. Марков Б. В. Философская антропология: Наброски истории и теории. — СПб.: Лань, 1997.
10.Марков Б. В. Философская антропология. — СПб.: Питер, 2008.
11. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Сообщество. — Мтр.:-Политиздат, 1992.
12. Столяров А. А. Схоластическая философия. Введение. Социокультурный контекст развития средневековой философии / История философии. Запад-Наша родина-Восток. // Книжка 1-ая. Философия древности и средневековья. — Мтр.: Греколатинский кабинет, 1995. С. 181-187.
13. Тойнби А. Дж. Постижение истории. — Мтр.: Прогресс, 1991.
14.Шипунова О. Д. Критические точки социогенеза // Мысль. Ежегодник СПб ФО. — СПб.: Изд-во С.-Петебургского ун-та, 2004. С. 169-183.
Статья расположена с ласкового разрешения творца, И. Грам. Лаверычевой:Философский взгляд на историческую динамику социальных проявлений эгоизма и альтруизма


Posted in Экология человека by with comments disabled.