Homo Soveticus и Homo Consumens: подвиги производства и потребления (философский анализ)
Есть неувязка сходства субъектов 2-ух устойчивых (стабильных) культур: русской культуры сталинского периода и русской культуры сообщества употребления, для тот или иной отличительны сакрализация политической власти, финансовая стабильность и единичный стиль в искусстве. Главный смыслообразующей концепцией людского бытия для социализма видится служение сообществу и государству (создание), для сообщества употребления — служение телу (потребление).
Живет неувязка сходства субъектов 2-ух устойчивых (стабильных) культур: русской культуры сталинского периода и русской культуры сообщества употребления, для тот или другой отличительны сакрализация политической власти, финансовая стабильность и единичный стиль в искусстве. Главной смыслообразующей концепцией людского бытия для социализма видится служение сообществу и государству (создание), для сообщества употребления — служение телу (потребление). Отталкиваясь от этих положений, формируется сообразно образ жителя нашей планеты и образ мира в мифологиях (идеологиях) обеих культур.
Расценивая специфику жителя нашей планеты в сообществе употребления большая часть исследователей останавливается на констатации его чисто негативных черт, таковых, к примеру, как перфекционизм, потребительское отношение к для себя схожим и миру в целом и т. д. На наш взор, предоставленные свойства не исчерпывают сути современного жителя нашей планеты, тот или другой быть может осмотрен позитивно, а конкретно, как герой, исполняющий подвиг употребления. Генеральная задачка предоставленной статьи, этаким образом, содержится в проведении анализа вида жителя нашей планеты, сформированного в рамках 2-ух российских культур (русской культуры сталинского периода и культуры сообщества употребления) с целью выявления его положительной специфичности. Выбор культур обосновывается естественным сходством, с одной страны, их экономического и политического состояния (состояния стабильности) и, с иной, структурным и содержательным сходством их мифологий (идеологий).
Период стабильности русской культуры, по суждению большинства исследователей, начинается с 30-х гг. XX в. В июне 1931 грам. в Москве созван партийный Пленум, посвященный перестройке русских городов, сначала, Москвы. В сути, это событие можнож считать началом выстраивания в масштабах Рф имперской пространственной структуры, предполагающей дробление на кольца, зоны и т. п. По логике вещей СССР был должен сделаться государством, место тот или другой представляет из себя налаженность концентрических кругов с центром в столице. Москва — центр империи, без остатка повторяющий ее конфигурацию. Как о этом строчит К. Кларк, Москва стала центром цивилизации (еще больше чем в 20-х годах), но, в свойскую очередь, столица располагала свой центр. Пространственная иерархия имелась выражена сериями концентрических кругов, что-то вроде государственной куколки-матрешки: наружный круг — сама страна (периферия), главный внутренний круг — Москва, далее — Кремль. Был также и «самый внутренний» круг — кабинет Сталина в Кремле, но, потому что он обыкновенно воспринимался как святая святых, его нельзя имелось изображать, но его можнож имелось созидать только лишь как «свет в окне»1. Формирование верно структурированного места столицы совпадает по поры с периодом появления культа личности Сталина, укрепления вертикали власти, корпоративной централизации страны и возникновения одного русского художественного стиля — соцреализма.
Идеологический образ русского мира также обретает устойчивые формы и поступает таковыми понятиями, как космос, стабильность, упорядоченность. Революция одолела во целых без исключения областях, и последующее развитие культуры имелось ориентировано на поддержание достигнутого состояния изобилия (настоящего и/либо декларируемого): Сражаться за коммунизм, за претворение его идей в жизнь — это значит в наши дни неустанно развивать и двигать вперед индустрия и сельское хозяйство, наращивать создание угля, замерзли, нефти, электроэнергии, машин, хлеба, мяса, овощей, сражаться за изобилие товаров народного употребления, увеличивать производительность произведения, развивать науку и культуру. Конкретно так и соображают комсомольцы, русские юноши и девушки борьбу за коммунизм Молодежь еще энергичнее будет сражаться за изобилье товаров сельского хозяйства.
В наиблежайшие годы еще на полмиллиона возрастет армия юных животноводов. Это будут посланцы комсомола — упорные, упрямые, понимающие. Они будут сражаться за рост надоев молока, настрига шерсти, за откорм 40 миллионов котелков свиней, за творение в колхозах и совхозах новейших кролиководческих ферм, возьмутся за разведение птицы и рыбы2. Демонстрация изобилия в социалистическом сообществе отчетливо выразилась, сначала, в творениях искусства и архитектуры. Образцом заключительного может служить Выставка достижений народного хозяйства, целью тот или другой имелась демонстрация примерных колхозов, экспериментальных делянок, колхозной электростанции, мичуринского сада, посадок субтропических культур и т. п. Внутреннее и показное архитектурное убранство ВДНХ также выражало идею социалистического рая. Так, павильон Республики Украина на ВДНХ украшен статуями колхозников с урожаем овощей и плодов. В изобразительном искусстве этого периода необыкновенно модной останавливается пищевая объект: фантазматически тучные стада, лишниие урожаи, ломящиеся от пищевого изобилия столы, образцом что представляется картина А. А. Пластова Колхозный праздник (1937). Превосходно знакома также картина В. Н. Яковлева Мясо (1935), практически воссоздающая (как стилистически, так и композиционно) голландские натюрморты XVII в. Апофеозом же пищевого изобилия появилась в первый раз изданная в 1939 грам. и к истинному поры вынесшая 12 переизданий Книжка о аппетитной и здоровой пище.
Демонстрация символов изобилия в русской культуре сталинского периода, на наш взор, выражает две взаимосвязанных идеи: 1) идею креативной массы тоталитарной власти и 2) идею производства, эффективность тот или иной впрямую зависит от доверия обыкновенного гражданина власти и его готовности замерзнуть проводником указанной креативной массы. О заключительном великолепно нацарапал Б. Гройс: Соответствующей чертой героев литературы сталинского поры приходит способность совершать подвиги, разумеется превосходящие людские массы, — способность эта проявляется у их вследствие их отказа подступать к жизни формалистически. Этот отказ дозволяет им одной насильственно воли излечиваться от туберкулеза, начать растить тропические растения в тундре без парников, одной насильственно взора обездвиживать недруга и т. д. Стахановское движение без всякого доп использования техники, только лишь одной насильственно воли рабочих, повысило производительность их произведения в 10-ки разов.
Без всякого использования формалистических способов генетики академику Лысенко удалось перевоплотить одни внешности растений в совсем вторые. Лозунгом эры стало: Для большевиков нет ничего невозможного. Всякая ссылка на факты, технические вероятности либо конкретные границы третировались как малодушие и маловерие, недостойные правильного сталинца3. Маловерие в предоставленном случае грызть сомненье к творческим возможностям главаря и партии.
Образ жителя нашей планеты (Homo soveticus) в мифологии сталинской культуры формируется на основанию идеи служения сообществу, партии и государству. Подвиг служения в разнообразных разновидностях (военных и мирных) представляется единственно благородной целью людского существования. Семантическим ядром подвига как некоего личного поступка видится преодоление, разумеемое в самом пространном смысле: от преодоления места и томных погодных соглашений, до преодоления косности естественной материи в производстве. Фактически, преодоление ежели не равняется к производству, то с неизбежностью подразумевает его в обозримом имеющемся.
К примеру, подвиг преодоления, осуществленный покорителями Северной Арктики (Папанин, Шмидт), либо смелый подвиг челюскинцев, с одной страны, ориентирован на воспитание сверхчеловеческих свойств самих покорителей и, с иной — на расширение местности СССР и присоединение новейших, диких светов в сверхтяжелых договорах. Отталкиваясь от марксистско-ленинской интерпретации, человек не приспосабливается сходственно животному к естественным договорам, но энергично преодолевает и изменяет их, вырабатывая в своем теле новейшие сверхъестественные свойства, сразу одерживая победу над слепыми мощами природы и косностью материи.
Преодоление материи на производстве и в сельском хозяйстве поступает задачей ее полного повиновенья человеку. При всем этом произведение, разумеемый как подвиг, располагает целью наращивание изобилия (перевыполнение сверхнормы) и приобретенье сверхъестественных телесных свойств. Звания героя стахановского движения, героя произведения, отличника производства и т. п. выражали идеи перевыполнения плана, расширения и рост
того, что теснее достигнуто и показывали изобилие вероятностей сверхорганизованного тела человека. Почти все картины русских живописцев водились посвящены предмету произведения и героизму. К примеру, службы таковых творцов, как А. Осипов Правление колхоза (1967), Грам. Горелова Портрет А. С. Субботина, сталевара завода «Серп и молот») (1949), Е. Кацман Портрет Нины Золотовой, бригадира бригады коммунистического произведения автозавода имени Лихачева (1958), П. Котова Портрет электосварщицы Е. К. Михеевой (1947) и т. д. Образцами подвига преодоления физической неполноценности (телесного несовершенства) могут, в свойскую очередь, служить смелые биографии Павла Корчагина (Н. Островский, Как закалялась сталь), Алексея Мересьева (Б. Полевой, Повесть о реальном человеке), Александра Мтр Мтр атросова и т. д. В предоставленном нюансе приобретенье сверхчеловеческих свойств и массы духа рассматривается как нужное договор трудового и воинского служения, о чем говорилось выше.
Воспитание в русском человеке нужных для страны свойств, сообразно мифологии, происходит равномерно, в процессе закалки, неизменной службы над собой и своим телом. Образцом схожей смелой биографии выступает жизнь Павла Корчагина, посвятившего свойскую жизнь революции и пожертвовавшего близким здоровьем ради стройки стальной дороги. Заглавие романа Островского Как закалялась сталь выражает конкретно этот смысл: закалка металлической воли нужна для повиновенья тела. Принесенное положение в свойское период имелось отмечено Х. Гюнтером в статье Тоталитарное правительство как синтез искусств при сопоставленьи 2-ух тоталитарных культур XX в.: Эталоном Гитлера водились тела боец, твердые как сталь, он ратовал за развитие в юношестве стальной гибкости сквозь спорт Железная символика в Русском Союзе и Германии располагала разные коннотации. Ежели для героя-большевика нет ничего главнее, чем стальная воля и сознательность, то героизм национал-социалистский немыслим без брони солдатского тела, эталоны тот или иной представлены в обнаженных статуях Третьего Рейха4.
Так как герои сталинской эры характеризуются конкретно близкой способностью к производству и воспроизводству, одной из доминирующих тем искусства сталинского периода приходит материнство, как закономерное проявление, развитие и кульминация принципа семейственности. Семья — ячейка сообщества и сразу комбинат по производству деток, тот или другой фактически сразу обретают самостоятельное от родителей существование. Изображения яслей, ребяческих садов, фабрик-кухонь таковы, что глядят там-сям складирования; чисто многофункциональным интерьером близким они подсказывают заводские помещения, созданные для хранения готовых компонентов. Образ русской дамы производен от исполняемых ею функций в русском сообществе. Как таковые женские атрибуты, привлекающие мужчину, как, к примеру, благовидная одежда либо косметика отсутствуют в изображении русских дам. Дама изображается в процессе строительства социализма: на производстве, в быту, в семье и т. д.
Тело женщины, в свойскую очередь, представляется нейтральным (в чувственном отношении) механизмом, естественные функции тот или иной подчинены размеренному режиму произведения и конструктивного отдыха. Можнож именовать это тело охлажденным спортом, деэротизированным, гигиенически стерильным: высококачественный продукт (малыши) быть может произведен только в стерильной атмосфере только бодрствующими особями. Спорт, гимнастика, водные и вторые процедуры разрешают хранить телесный механизм в состоянии образцовой чистоты и функциональности.
Этаким образом, для русской мифологии сталинского периода образ жителя нашей планеты и его подвиг водились выражены в трех главных качествах служения государству: подвиг тела в преодолении места (образ героя-полярника), подвиг тела в преодолении физической неполноценности (образ героя, превозмогающего недуги) и подвиг тела как расширение его вероятностей для (ре-) продуктивной деятельности. Специфичность дамского служения различалась способностью дамы участвовать не совсем только в производстве техники и/либо товаров кормленья, но также в производстве деток. Главной целью целых указанных внешностей служения имелась демонстрация состояния расцвета социализма, приумножение богатства, пищевого изобилия и численности жителя.
Сообщество употребления, на наш взор, приходит периодом стабилизации, должно за революционным периодом постмодерна. Сообща с тем, невзирая на принципиальное сходство мифологии сообщества употребления со сталинской мифологией изобилия, мы вправе констатировать принципиальное смещение акцентов с производства на потребление. Подобно в антропологической плоскости жителя нашей планеты производства вытесняет человек употребления со специфичными, присущими только лишь ему, телесностью, методом мышления, порядком потребностей и т. д.
Сообразно концепции Жана Бодрийяра (Сообщество употребления. Его легенды и структуры), потребление представляет из себя не изобилие материальных благ, но изобилие информативных символов. Потребление — это не материальная практика и не феноменология изобилия, оно не поступает ни едой, тот или иной человек ест, ни одеждой, тот или иной носит, ни машинкой, в тот или другой ездит, ни речевым либо зрительным содержанием образов либо известий, но только тем, как все это организуется в знаковую субстанцию: это виртуальная целостность целых вещей и извещеньи, элементов отныне наиболее либо наименее связный дискурс. Потребление, в той мере, в какой это слово вообщем располагает смысл, грызть деятельность периодического манипулирования знаками5. Конкретно сми делают атмосферу сообщества употребления, включая в нее налаженность информативных символов и обеспечивая их бесперебойную циркуляцию. Конкретно потребление знака, зрительного вида, а не материальных благ, творит основание сообщества употребления. Так, реклама призывает к употреблению разнообразных продуктов, практически принуждая созерцателя употреблять их знаки.
Сообразно утверждению Э. Ф Ф ромма, потребление не располагает границ в мире, где все останавливается продуктом: Наслаждение содержится в ублажении от употребления и поглощения продуктов, зрительных воспоминаний, еды, напитков, сигарет, жителей нашей планеты, лекций, книжек, кинокартин — все это потребляется, поглощается6.
Один-одинехонек из более ярчайших образцов потребительского принципа сообщества прибывают практики современного искусства. В рамках сопоставленья русской и постсоветской культур, отметим надлежащее: для русского искусства генеральным приходит демонстрация результатов производства, т. е. символов нетронутого изобилия, достигнутого благодаря смелому производству. Для культуры сообщества употребления, против, важной оказывается демонстрация символов потребленного изобилия, результатов употребления. Итог употребления материальных объектов часто представлен в установках, перфомансах и т. д. Тут уместно привести в качестве образцов установку Олега Кулика Красноватый вагон, фрагментами тот или другой, выступали мусор, отдаления, по другому разговаривая, потребленные объекты. Коллажи Веры Хлебниковой из газетных обрывков (отдалений), установка Ящик с мусором Ильи Кабакова, сооруженная из русских газет, стульев, красок, чайника, щетки, банок, кроссовок и т. д., также препровождают собой приятные образцы искусства потребления.
В установках, объектах, фотоколлажах и перфомансах из цикла Ost Pop Милан Кунц мешает знаки западного коммерческого мира употребления (бутылки Coca Cola , сэндвичи, телек) с русской символикой (серпом и молотом). Тут долею творенья искусства также останавливаются потребленные объекты материальной культуры, потерявшие свойскую практическую значимость.
Образ жителя нашей планеты (Homo con sumen s) в мифологии сообщества употребления формируется на основанию идеи служения собственному телу. Подвиг служения телу в разнообразных разновидностях (спортивных, мед и т. п.) представляется единственно благородной целью людского существования. Семантическим ядром подвига как некоего личного поступка видится потребление, разумеемое в самом пространном смысле: от употребления места, до употребления хоть какого рода материальных объектов и их виртуальных копий. Фактически, потребление тут практически равняется к производству, о чем говорилось выше.
Маркетинговая мифология позиционирует образ сексапильного тела, генеральным направлением тот или иной приходит получение наслаждения. В этом контексте предназначенное значение завоевывает рвение скрыть приобретенный жизненный опыт, а основным подвигом (в противоположность русской культуре) оказывается не преодоление места, но преодоление поры. С целью преодоления поры тело консервируется средством употребления разнообразного облика средств против старения и его символов: морщин, складок, родинок и остальных недостатков. Ведь ежели признать, что неважно какая врожденная линия либо ловка на шкуре приходит отпечатком судьбы, а рубец либо шрам — знаком переживаний, т. е. выживаний в борьбе с чем-то наружным, то эталоном современного тела представляется тело априорное, доопытное, не дышащее на близкой поверхности никакой запечатленной инфы. Гладкость тела грызть также символ лишней жизни, растягивающей шкуру снутри — это эротическая гладкость, намекающая на потенциальную потенциал производства новейшей жизни. Этаким образом, благодаря гладкости тело homo con sumen sа наделяется 2-мя свойствами: беспамятством (неименьем опыта) и излишком жизни. Можнож проговорить, что самостоятельно от пола и возраста принесенное тело грызть тело половозрелого малыша, застывшее в переходном возрасте. Проговорить скорее, наделенное безукоризненной гладкостью, тело перестает водиться переходом, перестает развиваться и вроде бы застывает в постоянном очаровании своим совершенством.
Борьба с внутренними недругами организма продолжает линию партии на искоренение хоть какого рода несовершенства, за нескончаемую жизнь в потоке бесконечных удовольствий. В этом контексте подвигом представляются в одинаковой мере диетологическая аскеза и полное очищение организма, приводящее иногда к очень неожиданным эффектам. Так, сообразно Ж. Бодрийяру, патологическое увлечение современной медицины стерильностью породило экое явление, как иммунные болезни: СПИД, рак и т. д. В сверхзащищенном пространстве тело равномерно утрачивает свойскую охрану. В операционных зданиях профилактика такая, что ни один-одинешенек микроб, ни одна амеба не может выжить. Но конкретно тут можнож узреть появление загадочных, не нормальных вирусных хворей. Так как вирусы начинают распространяться, как для их появляется легкое место. В мире, где уничтожены давние инфекции, в образцовом клиническом мире возникает неосязаемая, неумолимая патология, рожденная самой дезинфекцией7.
Подвиги преодоления места в культуре сообщества употребления также находятся, встречая разные формы: от туризма до агрессивных внешностей спорта. Турист — это современный кочевник, завоеватель, одержимый идеей употребления экзотики. Сувенир — главная добыча номада, присвоенная количество, означаемая не сама по для себя, но как представитель целого. Поясним: завоевывая за символическую стоимость аборигенную (обязательно рукотворную) безделушку, турист останавливается владельцем цельной аборигенной культуры. Рукотворность сувенира означаема в множество того, что только лишь произведенная коренным жильцом той либо другой области может претендовать на подлинность и, как следствие, фокусировать в для себя аборигенную культуру. Пойманный взором путешественника объект, тот или другой в множество близкой громоздкости не быть может перемещен в настоящем пространстве, преобразуется в символ, и этаким образом возникает памятная фото, т. е. снимок освоенного номадом участка. Означенный фото объект останавливается собственностью путешественника, завоевывающего, этаким образом, корпуса, монументы и целые рельефы. В конце концов, фото на фоне объекта возникает в итоге означивания номадом собственного тела и одновременного наложения его на означенный объект. В приобретенной знаковой композиции символ тела приходит доминирующим; он постоянно находится в центре и/либо на переднем плане композиции, он жестко выдвинут на предполагаемого созерцателя, принуждая заключительного ощутить величие акта двойного обладания, т. е. одновременного господства создателя снимка над его своим телом и освоенным объектом.
Что дотрагивается агрессивных внешностей спорта, то их злость ориентирована на само место, скорее, на его фрагменты, функционально призванные регулировать режим движения, т. е. ограничивать свободу перемещения, устремляя его в жестко отведенные русла, регулировать скорость и т. п. Можнож увидеть, что основанием целых внешностей экого спорта приходит внедрение в качестве плоскостей скольжения фрагментов городского рельефа, никак не созданных для передвижения: оград, бордюров, лестниц и т. д. Этаким образом, негативной идеей, служащей основанием для брутального спорта приходит мысль противодействия определенному порядку (а сечение места на зоны и грызть установление порядка), а положительной — мысль скольжения, лишенного искусственных преград, приносящего чувство свободы и контроля над скоростью и окружающим субъекта местом.
Отметим, что в отличие от культуры сталинского периода преодоление места не легитимируется в сообществе употребления никакими высочайшими целями. Практически, рельефы потребляются только лишь далее, чтоб водиться потребленными, а место преодолевается только далее, чтоб водиться преодоленным. Превосходным образцом бессмысленности идущих в ногу со временем подвигов преодоления может служить цитата из службы Жана Бодрийяра Америка: («I did it!» Лозунг новейшей разновидности рекламы, аутистического шоу, девственной и пустопорожний формы, вызова себе, тот или другой заменил прометеевский экстаз соревнования, усердья, успеха Марафон — это демонстративная форма самоубийства, форма его рекламы: бегают для того, чтоб доказать, что мы способны дойти до точки самих себя, чтоб доказать но доказать что? Что в состоянии дойти8.
В конце концов, ежели в культуре сталинского периода подвиг преодоления материи обретал свойскую кульминацию в производственной деятельности, то в культуре сообщества употребления кульминационной точкой оказывается потребление. Рост физических вероятностей организма содержится в потреблении все большего численности товаров, услуг, секса, инфы и т. д. Отметим, что потребление умных вещей исключает процесс размышления над тем, как их употребить.
Потребление материи совершается с целью формирования произведенного тела, целью тот или иной, в свойскую очередь, приходит создание наслаждения. В данной для нас взаимоотношения тело женщины обретает в культуре сообщества изобилия все большее значение, и без разницы от специфичности рекламируемого продукта генеральным образом, применяемым в рекламе, приходит обнаженное тело женщины. Характерным признаком тела женщины в современной культуре представляется, во-главных, его сексуальность (не сплетенная прямо с идеей вопроизводства) и, во-вторых, о чем в совместных чертах говорилось выше, его законсервированность во поры и витальная избыточность. Сексапильное тело формируется его собственником в процессе употребления разнообразных средств по уходу за телом, тот или другой подсобляют вернуть тело в бывшее доопытное состояние. Истирание следов опыта, появившихся вследствие природного процесса старения организма, исполняется средством целого шеренги мед, косметических, гигиенических и спортивных процедур, обладающих целью придание телу хотимых форм.
Этаким образом, можнож подвести надлежащие итоги. Переход культуры в состояние стабильности предполагает, как ранее имелось подтверждено, достижение состояния изобилия. В официальной идеологии принесенное положение превосходно выражено в видах жителя нашей планеты и мира. Для русской мифологии сталинского периода образ жителя нашей планеты (Homo soveticus) и его подвиг водились выражены в трех главных качествах служения государству: подвиг тела в преодолении места (образ героя-полярника), подвиг тела в преодолении физической неполноценности (образ героя, превозмогающего недуги) и подвиг тела как расширение его вероятностей для (ре-) продуктивной деятельности. Специфику дамского служения отличала способность дамы участвовать не совсем только в производстве техники и/либо товаров кормленья, но также в производстве деток. Главной целью целых указанных внешностей служения имелась демонстрация состояния расцвета социализма, приумножение богатства, пищевого изобилия и численности жителя.
Образ жителя нашей планеты (Homo con sumen s) в мифологии сообщества употребления формируется на основанию идеи служения собственному телу. Подвиг служения телу в разнообразных разновидностях (спортивных, мед и т. п.) представляется единственно благородной целью людского существования. Семантическим ядром подвига как некоего личного поступка видится потребление, подразделяемое на немного разновидностей: преодоление поры (истирание символов поры), потребление места (туризм, агрессивные внешности спорта), употребления хоть какого рода материальных объектов и их виртуальных копий. Главной целью указанных внешностей служения приходит достижение состояния постоянного получения удовольствий, т. е. бесконечного употребления достигнутого изобилия.
Примечания
1 Кларк, К. Соцреализм и сакрализация места // Соцреалистический канон : сб. ст. под общ. ред. Х. Гюнтера и Е. Добренко. СПб., 2000. С. 124.
2 Ленинский комсомол. Наброски по истории ВЛКСМтр. Мтр., 1958. С. 570.
3 Гройс, Б. Стиль Сталин // Гройс, Б. Утопия и размен. Мтр., 1993. С. 58.
4 Гюнтер, Х. Тоталитарное правительство как синтез искусств // Соцреалистический канон С. 13.
5 Бодрийяр, Ж. Порядок вещей. Мтр., 2001. С. 214.
6 Фромм, Э. Душа жителя нашей планеты. Мтр., 1992. С. 155.
7 Бодрийяр, Ж. Прозрачность злобна. Мтр., 2000. С. 92.
8 Бодрийяр, Ж. Америка. СПб., 2000. С. 89.
Источник: С. И. Трунев, В. С. Палькова — Вестник Челябинского муниципального института. 2009. 33 (171).
Posted in Экология человека by admin with comments disabled.