Потребление как причина природного и социального кризиса
Парадокс употребления довольно досконально представлен в научной литературе — философской, культурологической, социологической, психической, экономической. Все же его обрисовывают в генеральном в комплексном облике, без обращения заинтересованности к приватным нюансом потребительства. В одной из прошлых статей [1] мы осмотрели суть потребительства как знакового парадокса. Потребительство — налаженность публичного одурманивания, основанное сначала на знаках, размен тот или другой безгранично наращивается.Парадокс употребления хватить тщательно представлен в научной литературе — философской, культурологической, социологической, психической, экономической. Все же его обрисовывают в главном в комплексном внешности, без обращения интереса к личным нюансом потребительства. В одной из прошлых статей [1] мы разглядели суть потребительства как знакового парадокса. Потребительство — налаженность публичного одурманивания, основанное сначала на знаках, размен тот или другой нескончаемо наращивается. Находясь в единичной плоскости с явлением моды, оно, включая близких адептов в вздорный символический круговорот, унифицирует их личные свойства.
Потребительские тенденции нацелены в основную очередь не на ублажение какой-то настоящей потребности, а на возвышение общественного статуса консьюмера в очах окружающих средством обладания дорогими девайсами. Культура употребления, принуждающая субъекта предпочитать иметь заместо быть в качестве основополагающего принципа жизнеустройства, — благодатная почва для творения фиктивных и полуфиктивных потребностей. Не считая того, потребительский культ с присущим ему расточительством конституирует идеолого-поведенческую базу пришествия экологической катастрофы, возможность тот или другой увеличивается сообща с ростом степени растраты ресурсов.
Внутренняя псевдопотребность употреблять приводит к ускорению оборота продуктов. Современная технократическая потребительская цивилизация ненасытна в принципе, а поэтому и антиприродна. Она расточает ресурсы так, что преобразуется во недруга биосферы, во недруга природы и заодно в паразита-самоубийцу, ежели осматривать принесенное явление в глобальном — планетарном смысле. А сам научно-технический прогресс трансформируется в орудие убийства. Потому полностью оправданы прогнозы ученых о будущей экологической катастрофе; обглоданная планетка на сумасшедшее потребление может серьезно отреагировать. Отреагировать воплем в попытке привлечь интерес алчного жителя нашей планеты-потребителя, тот или иной, наплевав на экологию, не стал водиться человеком мудрым.
Прогресс цивилизации оборачивается близким эрзацем. Возникновение все новейших и новейших девайсов влечет за собой экологический упадок. Этакие изобретения, как кулеры с девственной водой — быстрее изобретения, компенсирующие утрату, тот или другой манят иные изобретения. Но эта компенсация, очевидно, не равнозначна и, согласно, не восоздает баланс меж приобретением и потерей. Представляется, что должно изобретением, тот или иной дополнит собой продажу девственной воды, будет продажа незапятнанного воздуха.
Более актуальной на данный момент прибывает трагедия в мексиканском заливе, где вырвавшаяся наружу нефть угрожает приостановить и/либо охладить Гольфстрим, что, в близкую очередь, приведет к масштабному климатическому сдвигу. Рвение экономического жителя нашей планеты максимизировать прибыль методом выкачивания из планетки как можнож большего численности нефти привело к тому, что его жизнь ставит под вопросец не нехватка, а, навыворот, переизбыток ресурсов. Золотая антилопа, превращая все в золото, грозится очень далековато завести этот алхимический процесс.
Экологическая трагедия вероятна, невзирая на идеи постмодернизма, сообразно тот или иной мы теснее живем в постапокалиптическом сообществе, что апокалипсис сзади, что нашим апокалипсисом прибывает пришествие виртуального, тот или иной лишает нас настоящего точки. Ежели эти постмодернистские воззрения касаются быстрее к точке не самой действительности, а восприятия человеком и сообществом настоящей реальности [хотя философия постмодерна склонна к отождествлению действительности и ее восприятия], тот или иной вытесняется потоками симулякров, то симулякризация на ватерпасе употребления — угроза не совсем только восприятия действительности, да и самой действительности.
Делаются понятны отдающие эсхатологией предсказания о всяких точках, в том числе баста истории, в ходе тот или другой препядствия не решаются, а, навыворот, скапливаются (Ж. Бодрийяр, к примеру, в разрушении Берлинской стенки лицезреет в итоге едва сожаленье, а не большое историческое событие [2]). В эру эскалации капитализма, выраженной в массовом потреблении, история регрессирует, перед ней пропадает новейший вектор движения.
Невзирая на большущую идеологическую множество мифа, сообразно тот или иной капитализм — венец разумной цивилизации, гуманизмом уклад европейских государств не благоухает. В половине XVIII века лишь из Индии Великобритания извлекала раз в год доход в размахе 2 миллионов фунтов стерлингов; ватерпас жизни британцев поддерживался за счет колоний. Едва незначимая число чернокожих рабов, тот или иной везли в Америку, смогла пережить дорогу, великая участь погибла в пути. Прогрессивный Запад, в отличие от отставших государств, выстроил себя из мат-ла колоний, тот или иной агрессивно эксплуатировал. Это разве не паразитизм?
Это высшее проявление учения свойского счастья на несчастье вторых. Хоть Запад и призывает иные страны идти по его пути развития, этот путь на самом деле прибывает тупиковым. Ежели даже мы отбросим в страну нравственный и правовой нюансы предоставленной препядствия, то убедимся в том, что распространение потребительского образа жизни западоидов на все население земли с неизбежностью натолкнется на экологические препятствия — ресурсов планетки на глобальное потребительство нетрудно не хватит. Вообщем, принципы капиталистического производства, нацеленного на циничную прибыль как на самоцель, не сочетаемы с ориентацией на общественную полезность. Ну и призывы руководствоваться методом Запада противоречат настоящей политической полосы самого Запада, потому что Европа преднамеренно разламывала островки капитализма, возникавшие в незападных странах. Все ясные легенды Запада о его воле, стремительном прогрессе экономики, культуры и цивилизации и т.д. едва смотрятся правдоподобными. Запад приобрел доступ к ресурсам большой количества планетки — тех ресурсов, на тот или иной он не обладает никакого права и тот или иной он отбирал насильственными методами. И на данный момент он продолжает зарабатывать ресурсы с пространств, тот или другой не владеет, но конкретно поэтому, что подкупные национальные правительства этому потворствуют. Нет никакого эквивалентного размена, о чем свидетельствует непрерывно растущая неэквивалентность отношений меж метрополией и колонией. 3-ий мир выдает больше и преимущественно сырья, и при всем этом не богатеет, а нищает. Соотношение заработков 20% самой богатой количества обитателя планетки к 20% самой бедной в 1960 году имелось 30:1, 1980 — 45:1, а в 1989 — 59:1 [3].
Позднекапиталистическая эра, разгар тот или другой называется потреблением, характеризуется виртуализацией действительности и реальнизацией виртуальности. Фактически, действительность и виртуальность переплетаются в странноватое хитросплетение, в тот или другой тяжело разделять действительность от потоков симулякров. Так, по сужденью С. Жижека, настоящая жизнь потребительства завоевывает черты инсценированной подделки, призрачного шоу, где люди водят себя как актеры, где мир заполняет реклама, где фантазм расширился до публичных масштабов [4]. Культовый кинофильм братьев Вачовски Матрица непревзойденно указывает виртуализацию и ирреализацию действительности; думается, не случаем он явился конкретно в наше пора.
Виртуализация, а скорее, симулякризация, затрагивает наиболее приватные нюансы потребительства, сменяя некие продукты на подделки. Так, безалкогольное пиво, сахар без сахара, кофе без кофеина — подделки, тот или иной, лишенные близких былых вредных для организма человека свойств (алкоголь, сахар, кофеин), могут потребляться безгранично. Конкретно в этом некие современные философы лицезреют чуток ли не корень употребления — в том, что с приходом на рынок эких продуктов-подделок прошлая (модернистская) умеренность в потреблении, этика самоконтроля и угнетения желаний, стимулирующая воздержание от вредных веществ, сменилась неумеренностью. Дескать, то, что стало безобидным, позволительно употреблять сколько угодно — продукты перевоплотился в родные собственные отрицания. О этом разговаривает С. Жижек в кинофильме Действительность виртуального, где прибавляет, что ранее целью психоанализа имелось сбить с клиента чувство вины за его грех против публичных запретов (и свойского здоровья) ради удовольствия, а на данный момент, навыворот, клиент ощущает вину за неименье удовольствия, и психоанализ призывает его замерзнуть своим цензором, отчасти отрешиться от удовольствия. Сходственные рассуждения пунктуальны и остры, но навряд ли экому ограниченному парадоксу потребительской культуры, как продукт, утративший близкую страшную сущность, надлежит придавать великое значение. Ведь число продуктов, лишенных их начальной [опасной] сути, не так немало, а ежели заводить речь в целом о потребительском базаре, то, навыворот, заслуживает глубоко задуматься о ущербе чрезвычайно почти всех продуктов, напичканных химией — от картофельных чипсов до шампуней.
Культура употребления содействует эгоизации жителя нашей планеты. Ежели традиционные культуры, обычно, исполняли сплочение жителей нашей планеты, то потребительство актуализирует ублажение лишь близких, личных потребностей, что рушит былое единство на различных ватерпасах — от семейных до конфессиональных, от маленьких групп до большущих. С эталонами вида много употреблять, но всего ничего производить в социуме неприклонно рождается лень и сверхвысокие запросы. Гедонизм разрушителен для цивилизации близким потенциалом слодострастного безволия; конкретно гедонизм послужил одной из обстоятельств падения Римской Империи. В массовом сознании густо связывают определения консьюмер и буржуй, но их отождествление в корне некорректно. Буржуазия как общеупотребительное понятие издавна обладает нехорошую коннотацию. По сути буржуазия — это предпринимательская прослойка, тот или иной, окончательно, эксплуатировала низшие классы, но сообща с тем различалась особенным трудолюбием и рвением вложить каждую копейку в создание. Консьюмтариату же присущи противоположные свойства.
Идейный потребитель не захотит функционировать вахтером, техничкой, доктором и т.д. Все же за низкооплачиваемую черную службу практически с радостью хватаются выходцы из бедных государств и остальные эмигранты — трудолюбивые, всего ничего употребляющие, с басистыми запросами. В итоге территориальный этнос перекладывает черную, но все таки нужную для сообщества службу на эмигрантов, без тот или иной теснее обленившийся социум жить не может. Все же эти эмигранты, проживая на местности чужой страны, чуть ли рассчитываются с культурными устоями доминирующей государственной прослойки. Так, исламисты остаются исламистами, не приемлющими культурных ценностей российских и — всего ничего того — считающими бранных неправильными. Следовательно, в сообществе, готовом принять в близкое лоно всякого, кто согласен работать за еду, зреют гроздья гнева, тот или иной для выплеска злобы на эксплуататоров нужен лишь численный рост — кстати, с лихвой исполняемый в том числе на ватерпасе гос политики. А ежели учитывать полностью вероятную вероятность естественных катастроф, тот или другой планетка отреагирует на человеческий фактор, в слабенькую Россию может хлынуть целая волна обездоленных народов, тот или иной естественные катаклизмы сильно тряхнут (сантим.. [5]). И светло, чего же от этого заслуживает ждать в будущем Культура итак далековато не в наихорошем внешности, образование хромает, так к тому же просвет варваризации разговаривает о собственном вероятном приближении.
Настоящее итак хватить великий миграционный поток чрезвычайно слабо контролируется. В итоге притока рабочей множества из вторых государств происходит сокращение базара произведения, понижение степени заработной платы коренного обитателя, ущемление трудовых прав русских людей, рост безработицы, нарушение этнического баланса обитателя, ухудшение криминогенной и санитарно-эпидемологической обстановки [6]. Специализированного интереса заслуживает то, что эмигрантами совершается множество правонарушений — изнасилования, торговля наркотиками, убийства, грабежи и т.д. Не считая того, стиль жизни эмигрантов носит законсервированный субкультурный нрав, тот или иной свойственно неприятие российской культуры и неуважение к традициям и жизненным нормам коренного этноса. В корпоративном, все это ведет к еще большему углублению кризиса, обхватывающего коренное народонаселенье, и в особенности ухудшает положение молодежи, формируя антистимулы для творения семьи и рождения деток. Мигранты ведь не совсем только занимают рабочие площади, не пользующиеся репутациею у аборигенного обитателя, а близким пребываньем творят обстоятельства, при тот или иной работодатели быстрее заберут неприхотливых пришлых тружеников, чем аборигенных. В том числе потому — из-за существования дешевенькой рабочей множества, а не совсем только из-за статусной непрестижности — эти площади не пользуются особенным спросом [у обычной, а не потребительски направленной прослойки общества]. За прекращением потока передвижения и, согласно, исчезновением творимой ею конкуренции, последовало бы повышение заработных плат аборигенным рабочим, у тот или иной ватерпас образования выше, чем у мигрантов. Но этого прекращения пока не предвидится. Нужна охрана государственного базара произведения от бесконтрольного притока дешевенькой рабочей множества и усиление контроля за преступными мигрантами.
В итоге молодежь условно делится на два класса, тот или иной делит громадный разрыв в заработках: 1) консьюмеры, так именуемая золотая молодежь, 2) малообеспеченное и даже бедное народонаселенье. Самое приметное то, что как главные, так и 2-ые не заинтересованы домашней жизнью и рождением потомства, что беспременно скажется на состоянии семейных ценностей в имеющемся и на демографическом развитии страны. Основных отвлекает от ценностей семьи потребительская культура, а вторых — малообеспеченное положение. Окончательно, разрыв в заработках выступает следствием не совсем только массового распространения потребительства и недостаточной эффективности управления миграционными действиями рабочей множества, да и последней неэффективности гос политики в целом и роста коррупции в среде муниципальных служащих различного ранга (сантим.. [7], [8], [9], [10]). Да и культура употребления, сообща с тем, играет близкую роль в росте коэффициента Джини.
Потребление прибывает предпосылкой и договором кризиса личности, сообщества и природы. Иногда в социуме каждый индивидум делается апологетом циничного употребления, социум заражается данной нам идеологией, что в окончательном счете приводит не совсем только к самодеградации, да и к хищническому отношению к естественным богатствам.
Библиография:
1. Ильин А. Н. Фиктивность и знаковость культуры употребления // Электронный журнальчик «Познание. Осознание. Умение» 2009 грам. 4 — Культурология http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2009/4/Ilyin_Consumer_Culture/
2. Бодрийяр Ж. В Тени Тысячелетия, либо Приостановка Года 2000 // http://anthropology.ru/ru/texts/baudrill/shmill.html
3. Расправа-Мурза С. Манипуляция сознанием. — Мтр.: Эксмо, 2009. — (Политический блокбастер). — 864 с.
4. Жижек С. Благо пожаловать в пустыню настоящего. — Мтр.: Фонд Прагматика культуры, 2002. — 160 с.
5. Фурсов А.И. Накануне бури тысячелетия // Электронный информационный портал Российский интеллектуальный клуб // http://rikmosgu.ru/publications/3559/4214/
6. Фомин Н.Н. Специфичность трудовой передвижения в столичном регионе // Социс 4, 2010. С. 130-133.
7. Ильин А.Н. Компания власти: критический анализ // Электронный информационный портал Российский интеллектуальный клуб http://rikmosgu.ru/publications/3559/4137
8. Ильин А.Н. Политика и статус интеллектуала в современной Рф // Электронный информационный портал Российский интеллектуальный клуб http://www.rikmosgu.ru/publications/3559/4339/
9. Ильин А.Н. Корпоративный взор на социальную политику либо на то, что так именуют // Автономное деянье https://avtonom.org/node/13901
10. Ильин А.Н. Угодные массы и бесчестность политической порядка // Беспристрастная газета http://www.og.com.ua/filosof.php
С признательностью к творцу: Ильин А.Н.
Photos: Alain Delorme
Posted in Экология человека by admin with comments disabled.