Современный человек и экология: на пути к новой этике
Сохраняющийся как максима ежедневного поведения индивидуалистический прагматизм отражает преобладание в современном сообществе принципов этики удовольствия. Порочность схожей агрегата в отношении природы знаменует экологический кризис, преодоление тот или другой вероятно на основанию выработки новейшей этики — этики ответственности.
Создатель: И. В. Фролова
Во 2-ой половине ХХ века объединенные усилия соц философов, социологов, экономистов, исследователей демократических движений привели к творению в публичной теории специализированного направления — вельфаризма (от англ.welfare — благополучие).Сохраняющийся как максима ежедневного поведения индивидуалистический прагматизм отражает преобладание в современном сообществе принципов этики удовольствия. Порочность сходственной агрегата в отношении природы знаменует экологический кризис, преодоление тот или другой может быть на базе выработки новейшей этики — этики ответственности.
Создатель: И. В. Фролова
Во 2-ой половине ХХ века объединенные усилия соц философов, социологов, экономистов, исследователей демократических движений привели к творенью в публичной теории специализированного направления — вельфаризма (от англ.welfare — благополучье). Политико-экономической базой этого направления послужили исследования так нарекаемой экономики изобилия экими учеными, как Дж. Гэлбрейт и Дж. Хиггинс. Все-таки опосля начавшегося в половине 70-х годов экономического спада мысль процветающего общества трансформировалась в идею приемлемого сообщества — наименее экспансивного, наиболее разумного, терпимого и милующего жителя нашей планеты, природу, соц свита, чем сообщество современное.
Тем более модная настоящее философия обыденности наводит на размышления о сохраняющейся гедонистической направленности современной цивилизации. Напомним, что гедонизм (от греч. hedone — удовольствие) представляет из себя этическую агрегат, с точки зрения тот или иной сущностной базой жителя нашей планеты прибывает его рвение к удовольствию, а поэтому все ценности и ориентации деятельности соответственны водиться подчинены либо сведены к удовольствию как настоящему высокому благу.
Ставший настоящее принципом ежедневного поведения индивидуалистический прагматизм описывает близкое центральное понятие — польза — как достижение удовольствия либо избегание мучения, вероятное за счет иного, в качестве тот или другой могут выступать и человек, и сообщество, и природа. В этом проявляется отличительное для современности смешение этики удовольствия и этики выгоды, и конкретно тут просматривается та грань, тот или иной и определила проблематику предоставленной статьи — касательство гедонизма и экологии.
Трагизм ситуации ухудшает то, что вопреки самой сути жителя нашей планеты, в тот или иной неразрывно переплетены естественное и публичное, природное и сконструированное, история показывает процесс все наиболее углубляющегося отрыва жителя нашей планеты от природы. Еще европейское средневековье, фундированное христианской парадигмой мироустройства, противопоставило жителя нашей планеты, разумеемого как образ и схожесть Божие, природе, трактуемой как арена его господства и господства, тем обосновав и зафиксировав ментальное отчуждение людского и естественного. Новое период, взрастившее культ индустриального ума и положившее начало эпохе научно-технического прогресса, перевело это отчуждение в практическую плоскость. Соединение науки с техникой породило пафос всевластия жителя нашей планеты индустриальной эры.
В первый раз цивилизация стала разламывать генеральной капитал природы, а не попросту жить тем, что природа ей предоставила; погружение в энерго запасы света послужило тайной дотацией для роста индустриальной цивилизации, сильно активизировавшей ее экономический прогресс.
В точке XVIII — XIX столетиях сложилась специфичная общественная философия, тот или иной можнож объединить под заглавием проект Просвещения либо проект модерна. Доминирующей для мировоззрения индустриального сообщества стала мысль прогресса — прогресса производства, познания, природы, жителя нашей планеты. Эта мысль, на самом деле, базировалась на новеньком мифе, сообразно тот или другой не есть границ распространению деятельности жителя нашей планеты, при этом эта деятельность водилась представлена как экспансия жителя нашей планеты в места природы, преображенье им показных для него договоров и средств. В данной для нас идее присутствовало убеждение в собственного рода эволюционном автоматизме, сообразно тот или другой движение жителя нашей планеты по полосы усовершенствования средств деятельности обеспечит ему зажиточное и бесконфликтное существование.
Потребительски-инструментальное отношение к природе породило главную из целых глобальных вопросов — экологическую. Объект экологического коллапса непрерывно звучит в средствах массовой инфы, инициирует природоохранные движения, останавливается объектом рефлексии обширного диапазона научных занятий. На охрану природы встало законодательство: экологическое право прибывает настоящее его динамически развивающейся отраслью [1]. Все-таки проговаривание задачи ее ставит, но не решает. Пионер отечественной футурологии и создатель русской альтернативистики И. В. Бестужев-Лада, в частности, считает: решить экологическую тему может быть только лишь в рамках альтернативной цивилизации, при этом экологическое сознание обязано спуститься с ватерпаса теоретического на степень публичной психологии и замерзнуть собственного рода максимой ежедневного поведения. Но способны ли мы на сходственную кандидатуру? Можем ли отрешиться во благо нас и водящихся поколений от того,
чем теснее привыкли воспользоваться и наслаждаться?
Ведь ежедневное поведение основывается не столько на критической рефлексии, сколько на следовании правилу, другими словами в жизни люди водят себя по другому, чем в сфере науки, где все подвергается проверке и обоснованию. Вправду, аскетизм и самоотречение, солидарность и альтруизм, экономия и ограничение употребления рассматриваются почти всеми как обветшавшие добродетели, потому что порядок современной цивилизации — цивилизации западного, индустриального вида — строится на базе не экономии, а растраты. Расплата и предусмотрительность, осторожность и осмотрительность теснее не сочиняют базу людского этоса,- подчеркивает современный отечественный философ Б. В. Марков [2, с. 271].
Психологи убеждают нас, что наслаждение как итог ублажения потребности содействует возобновленью жизненных функций жителя нашей планеты — другими словами, состояние удовлетворенности прибывает безупречным для организма. Отсюда — максима, навязываемая средствами массовой инфы и отражающая интересы производителей и рекламодателей, — человек не обязан ограничивать себя и сражаться со близкими жаждами, он обязан их удовлетворять. Иное тяжба, что мы изредка задумываемся о том, как сами эти вожделения искусственно заданы, социально конструированы, в массу что их выполнение работает не на развитие и самосовершенствование жителя нашей планеты, а на порядок, на сложившийся порядок.
Мы дозволяем соблазнять себя рекламой, лейтмотивом тот или иной прибывает известное — Вы этого достойны. Человек рожден, чтоб употреблять, он обязан успеть все в жизни пробовать — вот одна из генеральных стратегий современности, тот или иной мы охотно воссоздаваем. Мы зачисляем на веру сформулированные соц теоретиками тезисы о инновационном нраве современной цивилизации, о ускоряющемся темпоритме социальной жизни и истово устремляемся все успеть. Устремляясь вписаться в составленный им строгий график инициированного движения, человек делает все новейшие и новейшие технические агрегата — кар, комп, мобильник, бытовую технику.
Безмерный потребительский аппетит приводит к забвению известного сократовского тезиса: Как максимум глодать вещей, без тот или иной можнож жить!), а поиск и апробация глядящих жизненноважными предметов превращает наши жилья в залежи вещей, тот или другой мы не успеваем носить, и техники, тот или иной мы не успеваем выучиться воспользоваться…
Наш быт, с одной сторонки, останавливается все наиболее и наиболее удобным, с иной же — как досадно бы это не звучало! — все наиболее и наиболее искусственным. Феномен состоит в том, что, устремляясь к независимости от природы, человек обретает только измененную зависимость от сделанных им самим реликвий культуры, заложником и слугой тот или иной он во многом прибывает. Образцом может служить современный город, в тот или иной человек оказывается фактически вполне изолированным от природной сферы обитания, и хоть какой сбой в службе коммунальных работ практически обездвиживает людскую жизнедеятельность, сооружая его немощным.
К тому же нас избаловала широта ассортимента тиражируемых массовым созданием продуктов, мы развращены советами психотерапевтов, обрисовывающих шоппинг как превосходнейший метод снятия стресса, мы теснее в полной ступени наркотически зависимы от него. Другими словами, мы останавливаемся пленниками псеводопотребностей, как именует их И. В. Бестужев-Лада, тот или другой сменяют и заменяют мудрые потребности, идущие на благо сообщества и личности.
Выражаясь метафорически, мы ведем себя так, словно Мир — это не наш совместный дом, отчизна населения земли, а только временный приют, забота о тот или иной возложена на иных. Неслучайно иной наш соотечественник, философ Грам. С. Батищев, еще в точке 80-х гг. ХХ века уделял свое внимание на то, что прогресс воплощает в для себя наше упорство в преодолении самих себя, собственной биосоциальной сути, нашу несамокритичность и приверженность родным своим мерилам — своемерие [4, с. 1]. Вправду, даже экологический кризис мы воспринимаем в настолько присущем нам прагматико-гедонистическом ключе, как беду для нас, запамятывая о иных и не воспринимая как горе все то злобно, тот или другой причинило население земли растениям, животным, биосфере, Универсуму в целом.
Настоящее теснее явна правота философа — население земли находится в состоянии экологической неадекватности, дисгармонии с Универсумом. Истоки и воспроизводство данной для нас ситуации соединены с нашей прагматико-гедонистической агрегатом — мы избрали и продолжаем избирать раз в час собственный энтузиазм, мы предпочитаем себя Универсуму и предаемся самоутверждению. Заместо того, чтоб судить о свойском интересе, родных нуждах и нуждах с точки зрения в итоге остального бытия и собственного призвания в нем, человек-самоутвержденец, напротив, обо целым бытии и обо целым Универсуме судит с точки зрения родных нужд и потребностей, родных интересов. Все вероятные беспристрастные вопросцы и задачи, загадки и сокровенны мира человек-самоутвержденец покоряет один-одинешенек единственному вопросцу: Что мне это принесет? Какую мне это принесет выгоду?).
И человек извлекает из природы все вероятное — и ресурсы, и воодушевленье, расширяя границы новейшей действительности, создавая искусственную среду обитания, мир имитаций и эрзацев, в тот или иной ценится не естество, а его виртуозное воспроизведенье, облагороженное и усовершенствованное человеком.
Сами того не примечая, мы перестаем оценивать обыкновенные чудеса природы, либо, разговаривая словами большого моралиста ХХ века А. Швейцера, благоговеть перед жизнью, восторгаться ею. Робкое и бережное отношение к природе воспринимается иронически, попытка спасти жизнь растения либо насекомого осмеивается за сентиментальность. Непременно, настоящее будто не совершенно обычным признавать в качестве запроса мудрой этики внимательное отношение ко целому живому, вплоть до низших форм проявления жизни, но иногда-нибудь будут дивиться, что людям потребовалось настолько не мало поры, чтоб признать несопоставимым с этикой вздорное причинение ущерба жизни [4, с. 305-308].
Преодоление прагматико-гедонистического подхода к природе и Универсуму в целом — процесс сложный и амбивалентный, потому что наша жизнь неминуемо вступает в конфликт с иными жизнями, необходимость наносить вред тот или другой неминуема в целях сохранения нашей жизни.
А. Швейцер, рассуждая над выводом данной для нас задачи, опять апеллирует к уму жителя нашей планеты, подчеркивая, что там, где мы наносим вред какойлибо жизни, мы соответственны светло осознавать, как это нужно. Мы не соответственны сооружать ничего, не считая неминуемого, даже самого незначимого ради забавы либо сиюминутного наслаждения, потому что в данном варианте мы совершаем правонарушенье против жизни, не оправданное никакой необходимостью [5, с. 314-316].
Ежели мы желаем жить далее, нам предстоит отрешиться от этики наслаждения в выгоду этики самоотречения, тот или другой обязано совершаться не только лишь ради жителя нашей планеты, да и ради иных созданий, вообщем ради хоть какой жизни, встречающейся в мире, — тем этика самоотречения соединится с этикой самосовершенствования жителя нашей планеты.
Однозвучные идеи мы обнаруживаем и у Грам. С. Батищева. Юношеский период максимализма
у населения земли чрезвычайно сильно затянулся, — считает философ, — мы застряли в нем либо же опять к нему возвращаемся. Мы соответственны, сначала, важно поменять самих себя, поменять так, чтоб с течением времени замерзнуть благородными изменять мир вокруг нас; мы призваны отречься от всякого самоутверженчества, чтоб жить в доминантности на иных, по другому разговаривая — по принципу друго-доминантности [4, с. 3-4]. И сиим доминирующим вторым соответственна замерзнуть, непременно, природа.
Соответственна — но станет ли? Настоящее мы максимум слышим о перспективах другой, низкой энергетики, но пока ресурсы нефти и газа не исчерпаны, создание будет строиться на их — очень крупна масса инерции и круг заинтересованных в этом лиц. Фундаментально разработаны проекты сотворения экожилья, но продолжают расти и умножаться городские многоэтажки. Каждый из нас разумеем пагубность псевдопотребностей, но не можем от их отрешиться, во многом невольно исповедуя прагматико-гедонистическое отношение к реальности.
Другими словами, базой людского поведения и мироотношения соответственна замерзнуть новенькая этика — этика ответственности, твореньем баз тот или иной занимался патриарх современной западной философии Х. Йонас [6]. Его идеи во многом перекликаются с идеями А. Швейцера. Нужно по-новенькому, жестче, чем иногда-или, поставить вопросец о этическом контексте хоть какого познания и хоть какого вида деяния, потому что homo faber — человек деятельный — не обязан подавлять человек разумный — жителя нашей планеты мудрого. В противовес этике антропоцентрического гуманизма нужно отстоять собственное этическое право природы, переформулировав кантовский категорический императив средством включения в него коренной задачки выживания жителя нашей планеты и природы: Поступай так, чтоб последствия твоего деяния отвечали задачке непрерывности подлинно людской жизни на Земле.
Другими словами, новенькая этика соответственна замерзнуть этикой, направленной на будущность. В контексте новейшей этики, может быть, обретут новое смысловое значение принципы удовольствия и выгоды: мы вернем для себя утраченную в ходе цивилизационного движения способность зарабатывать удовольствие от созерцания природы, от понимания собственной причастности к ее таинствам и совершенству, и сможем, в конце концов, осознать, что наши деяния соответственны водиться полезными не только лишь для жителя нашей планеты, да и для природы, обособившейся и загордившеюся частично тот или иной мы приходим.
И. В. Фролова
Башкирский муниципальный институт
Наша родина, Республика Башкортостан, 450074 грам. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 273 66 81.
E-mail:
Этот e-mail адресок защищен от мусор-роботов, для его просмотра у Вас обязан быть включен Javascript
СОВРЕМЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК И ЭКОЛОГИЯ: НА ПУТИ К НОВОЙ ЭТИКЕ
ЛИТЕРАТУРА
1. Кильдигушев А. Х. // Вестник Башкирск. ун-та. 2007. 1.
С. 113-115.
2. Марков Б. В. Храм и рынок. Человек в пространстве куль-
туры. СПб.: Алетейя, 1999. -304 с.
3. Бестужев-Лада И. В. Другая цивилизация. Мтр.:
Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998. -352 с.
4. Батищев Грам. С. // Наше наследие. 1991. 5 (23).
5. Швейцер А. Культура и этика. Мтр.: Прогресс, 1973. -344 с.
6. Йонас Грам. Принцип ответственности. Опыт этики для тех-
нологической цивилизации / Пер. с нем.; предисл., примеч.
И. И. Маханькова. Мтр.: Айрис-пресс, 2004. -480 с.
Поступила в редакцию 16.07.2008 грам.
Posted in Экология человека by admin with comments disabled.