Чарлз Дарвин
Чарлз Дарвин
» Главной вправду научной эволюционной теорией появилась
теория Чарльза Дарвина (1809-1882). Он объяснил
приспособленность живых организмов к соглашениям их существования
и рост видового контраста деянием «природного
отбора». Решающее воздействие на формирование научных взоров
юного Дарвина оказало кругосветное странствие на корабле
«Бигль».
Чарлз Дарвин
» Главной вправду научной эволюционной теорией появилась
теория Чарльза Дарвина (1809-1882). Он объяснил
приспособленность живых организмов к соглашениям их существования
и повышение видового контраста деянием «природного
отбора». Решающее воздействие на формирование научных взоров
юного Дарвина оказало кругосветное странствие на корабле
«Бигль». Увиденное за пора плавания принудило ученого
усомниться в неизменности обликов растений и животных. Все же,
возвратившись в Великобританию, он не торопился с публикацией, ища все новейшие
доказательства корректности теории природного отбора.
Более убедительными подтверждениями оказались
бессчетные образцы искусственного отбора, с помощью
тот или иной человек сделал все обилие пород семейных
животных. Так, скрещивая различные породы голубей, Дарвин время от времени
приобретал птиц, подсказывавших одичавшего скалистого лаская. Он пришел
к заключению, что настолько непохожие приятель на приятеля семейные голуби
произошли от одного предка, а родными определенными качествами
различные породы должны отбору, производившемуся человеком.
Учение Ч. Дарвина вызвало пространный резонанс в научном мире.
Отрасли биологии заполучили эволюционный нрав. К примеру,
службы В.О.Ковалевского по истории ископаемых копытных
положили начало эволюционной палеонтологии. Разумеется, далековато не
все ученые благоприятно восприняли учение Ч. Дарвина. Научная
критика дарвиновской теории сориентировала осознать препядствия
эволюционной биологии, ключевая из тот или иной включалась в
необходимости исследования закономерностей наследственности.
…Маленькой британский городок Шрусбери. На вершине крутого
обрыва, тот или иной уступами опускался к реке Северну, стоял
высочайший, выстроенный из бардовых кирпичей дом. Его окружал
великий сад с декоративными и плодовыми деревьями. Комнаты
нижнего этажа, увитого зеленоватым плющом, выходили открыто в
оранжерею. В этом жилище 12 февраля 1809 года родился Чарльз
Дарвин.
Его отец Роберт Дарвин был доктором и воспользовался пространной
знаменитостью. Он был небывало заинтересован в людях,
касался к ним с чистосердечней симпатией и внушал клиентам этакое
почтенье к для себя, что они даже делились с ним родными житейскими
темами.
Мама Дарвина погибла, иной раз Чарльзу водилось немногим наиболее 8 лет,
и он помнил только лишь ее постель, темное бархатное платьице и
рабочий столик. Сквозь год затем погибели мамы Чарльза дали в
школу доктора Батлера, где изучались ключевым древнейшие языки.
Небольшой Дарвин увлекался сбором коллекций раковин, печатей,
монет. Необыкновенно обожал он собирать птичьи яичка, но никогда не
брал из гнезда главным образом 1-го яичка. Почти все часы он проводил на
берегу реки, забросив удочку и посматривая на поплавок. Как-то
он вызнал, что червяков можнож умертвлять морской водой, и с тех
пор никогда не насаживал на крючок живого червья, желая это,
быть может, и убавляло его улов. Он старался отыскать для
коллекции мертвых бабочек и жуков, чтоб не прокалывать живых
насекомых булавками.
Вечерами, иной раз в Шрусбери меркли огни, Чарльз с братом Эразмом
забирались в беседку и тут, в рукодельной хим
лаборатории, пробовали заработать вещества, тот или иной не приобрел до
их еще не один-одинехонек химик.
Узнав о новеньком увлечении Чарльза, товарищи прозвали его
Газом, а доктор Батлер сделал ему при цельных укор, выразив
надежду, что заместо никчемных занятий он будет с соответствующим
прилежанием учить языки.
Потому что от присутствия в школе Доктора Батлера не водилось никакого
проку, отец отобрал Чарльза из школы совместно с его старшим
братом и выслал деток в Эдинбургский институт на
мед факультет.
Чарльза привлекало исследование живой природы. Посреди студентов водилось
много любителей природы. Совместно с ими он собирал в лужах и
на берегу затем отлива червяков, рачков и моллюсков; часто
выезжал с рыбаками в море, где вылавливал устриц, и за
краткое пора собрал крупную коллекцию раковин. Он
познакомился с негром, тот или иной добывал на жизнь набивкой
пугал. Дарвин стал брать у него уроки и просиживал в его жилище
целые вечера.
Но медицина не увлекла Чарльза, и отец предложил ему замерзнуть
священником. Юный Дарвин прчел немножко богословских книжек
и не разыскал в их ничего, что противоречило его убеждениям. Он
веровал басням библии о сотворении мира всевышним и о глобальном
потопе. Кто бы мог помыслить, что пройдут годы и Дарвин нанесет
самый мощный удар религии, тот или иной ей иной раз-или приключалось
приобретать.
1828 году Дарвин поступил в Кембриджский институт на
богословский факультет. Изучая богословские науки, Чарльз
попрежнему увлекался спортом, живописью, музыкой, часами
простаивал в галлерее Кембриджа перед картинами. Вглядываясь в
великолепные пейзажи, в личика жителей нашей планеты, он мыслил, как отлично
суровое исскуство, выражающее великие идеи. Он обожал
чарующую музыку Бетховена: иной раз в комнате расступались тихие,
нежные звуки Лунной сонаты, Чарльз затаивал дыхание, дрожь
пробегала у него по телу и перед его очами вставало озеро в
мягеньком блистаньи лунной ночи либо калоритные солнечные блики посреди
тенистой литсвы, омытой дождиком.
Но ничто не доставляло ему этакого наслаждения, как собирание
жуков. Это теснее водилось служение науке, и достаточно быстро все облики
кембриджских жуков имелись в его коробках. Он искал их
повсюду, даже во мху, сшибленном со ветхих деревьев, и в соре,
сметенном со дна барок. Необыкновенно запомнился ему один-одинехонек вариант.
Единожды, содрав с дерева кус кожуры, он увидел 2-ух редких
жуков. Забрав по один-одинехонек из их в руки, он теснее собрался уходить,
как вдруг увидел третьего, с рисунком на брюшке в облике
крупного креста. Этого жука он не знал. Ошибится он не мог:
память на жуков у него водилась красивая. Недолго размышляя, Дарвин
сунул 1-го жука в рот и прижал его зубами, но жук в один момент
выпустил Чарльзу в рот едкую жидкость, тот или иной больно обожгла
язык. Дарвин с омерзеньем выплюнул жука, утратив при всем этом
свойскую находку. Как-то Чарльз прочитал в один-одинешенек журнальчике о редком
жуке, там же водилось указано: Словлен Ч. Дарвином. Себялюбье его
водилось черезвычайно польщено, и он даже поразмыслил: не замерзнуть ли ему
жуколовом?
В Кембридже Дарвин познакомился с доктором Генсло. В первый раз
в неясных средневековых аудиториях Генсло предложил студентам
для исследования живые цветки. Познания его по ботанике, химии и
минералогии имелись так обширны, что Дарвину выглядело: Генсло
знает все.
Дарвин впитывал в себя эти познания, как впитывает неотзывчивая свет
каждую упавшую на нее каплю дождика. Нередко Генсло уводил
студентов в окресности Кембриджа и образно говорил о
растениях. Дарвин постоянно воспринимал роль в этих прогулках,
так что его встали давать имя Тот, что гуляет с Генсло.
Познакомился Дарвин и с геологом Седжвиком. Не разов карабкался
он с ним по необитаемым горам Северного Уэльса и сооружал
геологическую разведку еще не исследованных участков. Невзирая на
свойское обещание никогда не заниматся геологией, он действовал как
тигр и на каникулах составил геологическую карту окружностей
Шрусбери.
Как-то Дарвин разыскал в песочной яме тропическую раковину.
Пласты иметь отношение к ледниковому периоду — как попала в их
эта раковина? Ошеломленный, Дарвин изобразил свойскую находку
Седжвику.
— Быстрей в итоге,- тихо произнес геолог,- кто-нибудь выбросил
эту штуку в яму. Если б вправду раковина попала в
ледниковые пласты природным методом, то это перевернуло бы
ввысь дном все наши представления о их.
Дарвина удивило хладнокровие ученного, тот или иной не
заинтересовался этакий редкой находкой. Разве человек, тот или иной
все светло, перевернет науку?
Священником Дарвин так и не стал. Единожды он приобрел письмо от
доктора Генсло. Доктор черкал, что корабль Бигль
(Ищейка) отчаливает в кругосветное плавание, и рекомендовал
Дарвину принять роль в этом странствии в качестве
натуралиста
Начались энергичные сборы в дорогу. Приехав в Плимутскую
бухту, Дарвин увидел стоявший на якоре десятипушечный бриг,
один-одинехонек из числа тех маленьких судов, тот или иной моряки прозвали
гробами, потому что этакие корабли свободно переворачивались во
пора шторма.
Бигль был должен обследовать морские пути к Южной Америке
(где находились тогда колонии Великобритании) и привезти пунктуальные
мореходные карты для безопасного плавания вдоль ее
неисследованых берегов. Капитан Бигля Фиц-Рой провел Дарвина
в каюту: половину ее загромождал великий стол, над ним висел
гамак, в тот или другой Дарвин мог отлеживатся во пора качки; вдоль
стенок стояли книжные шкафы. Предложив Дарвину родные книжки,
приборы и орудие, Фиц-Рой произнес:
— Располагайтесь поудобнее. Ведь нам предстоит трястись на
этом судне длинно. Для меня водилось бы настоящим несчастьем знать,
что мой спутник чем-то недоволен.
Иной раз Бигль покинул Плихмутскую бухту и уходил в раскрытое
море, Дарвин длинно еще слышал грустные удары колокола с
Элдистонского маяка и все глядел на берег, пока тот
идеально не скрылся из внешности за голубой далью воды.
Кажое утро, забросив за борт сеть, он вылавливал маленьких
морских животных. Матросы прозвали его Мухоловом, а
лейтенант Уихгем, в повинности тот или иной входило смотреть за
порядком и чистотой на палубе, прибывал в уныние при облике
уймы грязищи, тот или иной Дарвин вытряхивал из сети.
Много проблем доставляла Дарвину качка. Во пора
шторма, иной раз яростно дул ветер, море грохотало, с ревом
поднимались компенсированные пеной волны,- ничего не водилось видно вокруг,
не считая бесчисленных брызг. И только лишь альбатрос, распустив
крылья, ровно несся по ветру. Небольшой корабль кидало, как
щепку, он то взлетал на гребень волны, то нырял в бездну, и
тогда бурная волна захлестывала его печально скрипевшие снасти.
В этакие минутки Дарвину выглядело, что сама судьба против него.
Он жестоко мучился от морской заболевания и жарко каялся,
что поехал. Но отрешиться от последующего странствия он не
мог. Мысль изучить тропическую природу все посильнее
захватывала его воображение.
За всегда плавания никто не слышал от него недовольного слова
и не лицезрел его в дурном расположении духа.
Иной раз Бигль бросил якорь у берегов Бразилии, Дарвин попал в
участка, полные этаких соблазнов для пытливого натуралиста,
что ощущал себя вознагражденным за все родные мученья. Ему
выглядело, что он попал в магический кромка исполненных жажд.
Краса тропического леса поразила его. Множество лиан,
сходственно змеям, обвивали деревья, лезли по миру и переплетали
все, творя одичавшую неразбериху, тот или иной поражала глаз
первобытной красой. Дарвин любовался беспорядочной,
шикарной оранжереей, сделанной природой. Какое достояние
обликов! Какой бешеный рост зелени под благотворным воздействием
тепла и воды!
Дарвин наблюдал за полетом большущих ясных бабочек. Неторопливо и
величаво летали они над цветами, а опустившись на мир,
распускали крылья и бежали, производя треск и шум. Целая армия
муравьев-листорезов не спеша шествовала по тропикам,
прикрываясь кусками листьев, будто зонтами. Оса охотилась
за пауком, готовя корм для близких личинок. Порывисто чиркая,
носились посреди колющихся деревьев крошечные колибри. Пора от
медли они подлетали к цветам, глубоко погружали в их высокий
изогнутый клюв и висели в воздухе на близких невидимых
крылышках.
Иной раз наставали сумерки, древесные лягушки, цикады и сверчки
поднимали неумолчный концерт и, прислушиваясь к их
разноголосому хору, Дарвин наблюдал за светящимися
насекомыми…
В летнюю пору 1832 года Бигль наступил к побережью Уругвая.
…Меркла вечерняя заря, за горизонтом утопал тусклый розовый
сияние последенго полупрямой. Ясно разжигался костер, разведенный
туземцами, и необычные тени от танцующих языков пламени
метались по травке. Дарвин лежал на миру, положив под котелок
седло заместо подушечки, и следил, как автохтонные обитатели — гаучосы
жарят мясо одичавшей скотины, завернув его в шкуры, чтоб ни одна
капля мясного сока не вытекла. Какой-то гаучос словил эту
корову с поддержкой лассо(аркана, сплетенного из сыромятных
ремней). Дарвин лицезрел, как ловчий сделал крупную петлю,
покрутил ее над башкой и, прицелившись, проворно метнул вперед,
набросив на шейку удирающему животному. И Дарвин сообразил, отчего
этих участках животные опасались жителя нашей планеты вершиной на лошадки и не
направляли интереса на выстрелы: они не знали ружья. Забрав лассо,
он желал поохотится, но словил свойского собственного жеребца, и
гаучосы хохотали до упаду, в первый раз увидев, как всадник поймал
самого себя.
В Уругвае песочные волнистые равнины там-сям имелись компенсированы
блеклой, сожженной солнцем травкой. Деревьев не водилось, едва лишь по
берегам рек росли хилые безлистые кусты, они молчаливо
рассказывали о палящем зное, о жгучих ветрах и искушенном
зноем миру.
Вспомнив раскошную растительность тропиков, Дарвин поразмыслил:
какую крупную роль играют обстановки жизни в развитии растений и
животных.
В Бразилии и Уругвае Дарвин собрал в коллекцию 80 обликов птиц и
максимум рептилий. Тут он разыскал большую челюсть и зуб
мегатерии — вымершего ленивца. Заслуживая на обрывистом речном
берегу, Дарвин с удивлением осматривал отысканную челюсть.
Судя по ее величине, древнейшие ленивцы имелись большущими животными,
величиной со слона. Но как они поправлялись? Лазить по
деревьям, как это сооружают современные ленивцы, они не могли
(какая же ветка вынесла бы слона?). Разумеется, делая упор на
мощные задние конечности и хвост, они обхватывали дерево
передними конечностями, пригибали его к для себя и объедали
листву. Но отчего они вымерли? Человек не мог их убить —
тогда не водилось жителей нашей планеты.
Быть может, предпосылкой погибели этих великанов имелись катастрофы? Но
если б это водилось так, ленивцы вообщем пропали бы с личика света,
а не уменьшились бы до в масштабах до величины идущих в ногу со временем
ленивцев. Дарвин не отыскал ответа: отчего они вымерли? Чем
разъяснить их сходство с современными животными?
Еще больше опешил Дарвин, разыскав зуб ископаемой лошадки. Бешеная
южноамериканская лошадка! Но ведь лошадок в Америке не водилось, пока
их не завезли туда европейцы. При облике лошадок, привезенных
испанцами, краснокожие шарахались в страну. Откуда же этот зуб?
Кости вымерших животных принудили задуматся Дарвина о дальнем
прошедшем Света. Кювье считал, что только лишь личность катастрофы меняют
личность планетки и ее живой мир.
Дарвин знал, что вулканические извержения, землетресения,
наводнения — суровая множество. Единожды он сам был очевидцем
землетресения. Это случилось в Южной Америке. В сей день он
лежал на берегу моря и почивал. Вдруг мощный толчок поднял
его на ноги. Свет глухо гудела, стонала, горбилась, подземный
гул и грохот камешков соединились в оглушительный рев разрушения
погибели. Деревья качались, будто от мощного ветра, в море
поднимались большие волны, они обрушивались на берег,
выкидывая томные камешки. Два городка имелись разрушены до
основания, свет растрескалась, берега приметно поднялись, и
раковины, за тот или иной обитатели еще не так давно ныряли на дно, сейчас
покрывали прибережные горы.
Дарвин был потрясен зрелищем переворота, тот или иной совершается
веками, а тут произошел в одну минутку. Он знал, что ужасные
опустошения создают и обвалы, иной раз большие массы густой
грязищи сползают по травянистым склонам в равнины и превращают
расцветающие участка в сероватую, слабоволнистую, безжизненную
поверхность. Время от времени обвалы перегрождают горные равнины, творят
запруды возвышением в немножко сот метров и новейшие озера длиной в
сотки км. Изменяют поверхность Света и песочные бури,
и весенние половодья, и ливни, тот или иной, стремительно стекая
вниз по склону, привлекают за собой продукты разрушения горных
пород и минералов, отлагая их где-то в товарищем площади. Но эти
слепые массы разрушения действуют не везде и не постоянно, от
варианта к случаю.
И у Дарвина появилась другая мысль, чем у Кювье: не считая этих
катастроф, глодать и остальные массы.
Дарвин арестовал с собой в странствие только лишь что вышедшую книжку
ведомого геолога Лайлеля Генеральные начала геологии. Лайлель
утверждал новейшую в то пора мысль — целый вид Света изменяется
равномерно, без катастроф, под деянием ветра, воды,
потрясений температуры. Размельченные в песок и гальку, горные
породы смываются в море, где равномерно оседают и образуют
отложения в облике пластов. В одних участках земная кожура
спускается и заместо бездушный безлесной равнины возникает
обширное место голубой воды. В иных — поднимается
морское дно, и новейшие горные складки появляются там, где некогда
буянил и пенился прибой…
Лайлель переоценивал значение малых сил природы. Но для того
медли книжка, разговаривающая о постепенных конфигурациях, о
эволюции, водилась примечательна.
Ежели переменяются обстановки жизни, то и живые организмы соответственны
поменяются. В первый раз у Дарвина взяло колебание в сотворении
мира всевышним.
Необыкновенно заинтриговал Дарвина животный и растительный мир
Галапагосских островов. Эти острова, склонные в 700
километрах к западу от южноамериканского берега, компенсированы темной
вулканической лавой, застывшей волнами и изборожденной
мрачно-карими трещинами. Басистый, худой кустарник там-сям
неотзывчиво шелестел родными безлистными ветвями, и едва лишь по склонам
гор затем обильных дождиков поднималась колоритная солнечная зелень.
На береговых горах грелись на солнце большие ящерицы, они
удирали из-под самых ног, ища убежища в неровных массах лавы.
На ногах у их имелись плавательные перепонки, они могли
отлично плавать и поправлялись морскими водными растениями. Большие
слоновые черепахи неторопливо бродили посреди камешков, опустив
котелок, а увидев недруга, скрывались в собственный панцырь и звучно
шипели.
Тут Дарвин собирал растения, эталоны минералов, ловил
насекомых и птиц. Птицы имелись дивно наивны. Они
подступали к человеку на этакое расстояние, что их можнож водилось
прикрыть шапкой.
Колонисты ведали, что ранее птицы садились даже на
протянутую руку, встречая ее, разумеется, за ветку дерева.
Дарвин разъяснял доверчивость птиц тем, что они еще не знали
жителя нашей планеты и не выучились на близком горьком опыте его
побаиваться.
Растительный и животный мир островов заинтриговал Дарвина
родным своеобразием. Он собрал тут 20 обликов сложноцветных
растений и нашел 25 обликов птиц, тот или иной встречались только лишь
на архипелаге, к примеру вьюрки, совы, пищухи.
Необыкновенно восхитительными имелись вьюрки. Дарвин высчитал из 13
обликов. В окраске оперения этих маленьких воробьиных птиц не водилось
ничего приметного, зато клювы… У одних обликов клювы имелись
пространные, как у дубоноса, у иных — средние, как у зяблика, у
третьих — высокие, как у малиновки. Одни охотились за
насекомыми, остальные собирали зерна. Сопоставление их клюва, хвоста,
формы тела и оперения приводило к идеи, что все эти 13 обликов
птиц произошли от 1-го корпоративного предка. На различных островах
архипелага и черепахи имелись различные, и ящерицы, и растения…
Дарвин задумался. Расстояние меж островами незначительно, в итоге
немножко 10-ов км, но океан меж ими чрезвычайно
глубочайший, процесс стремительное, потому переплыть с 1-го острова
на иной животные не могли. Но, быть может, ветер выдерживал
зерна и подсоблял птицам преодолевать проливы? Все же мощных
ветров, дующих с острова на полуостров, тут нет. К тому же эти
нагие скалистые острова никогда не имелись один-одинешенек кусом суши, они
так и взяли отдельными островами максимум тыщ годов назад,
иной раз морское дно стало подниматся и вулканы вышли из воды.
Следовательно, о перемещении животных меж островами не могло
иметься и речи: их жизнь ограничена водой, омывающий полуостров.
Так отчего же они так многообразны? Ведь естественные обстановки на
островах сходны: один-одинехонек и этот же климат, схожей вышины
горы… Ежели веровать библейским легендам, животные и растения
имелись сделаны всевышним для той среды, в тот или иной они живут. Но не
сотворил же бог для каждого острова родные облики! И что необыкновенно
удивительно: островные облики подсказывают южноамериканские, желая острова
никогда не имелись соединены с материком Южной Америки. Остается
допустить, что некогда растения и животные разнообразными маршрутами
прилетели, прыплыли либо имелись завезены человеком на
Галапагосские острова, а на каждом полуострове модифицировались
без помощи других, пока не образовали новейшие облики, различия меж
тот или иной тем главным образом, чем далее отстоят приятель от приятеля острова
и чем поглубже делящие их проливы.
Исследование фауны Галапагсских островов принудило Дарвина
задуматься над сокровенной возникновения новейших обликов на Миру, о
обилии жизни, о трудных отношениях меж обликами.
Дарвин прожил на славном кораблике 5 лет. Он переплыл
Атлантический, Тихий, Индийский и наново Атлантический океаны.
Он лицезрел богатую растительность тропиков, безотрадные равнины
Патагонии, компенсированные лесом горы Пламенной Света.
В тот на днях, иной раз Бигль бросил якорь у родных берегов,
буйствовала буря. Густой сумрак покрывал небо, порывами колотил
сырой, пронизывающий ветер, лил маленький косой дождик. С почтовым
дилижансом Дарвин отправился в Шрусберри. Отец, окинув
взором его возмужавшую фигуру, с ублажение воскрикнул:
— Вот ты каковой! Ну, что все-таки, видимо, странствие вульгарно для тебя на
выгоду.
Дарвин стал разбирать ящики с коллекциями. Что там только лишь не
водилось! Гербарии растений, кости вымерших животных, банки с
улитками, коробки с насекомыми и целая вязка исписанных
тетрадей — его ежедневник. Все это призывало обработки.
Некое пора Дарвин жил в Лондоне, позже женился и переехал
с семьей в Даун — маленькой уединенный городок неподалеку от
Лондона.
Сейчас его интересовали теснее не отдельные облики, а обоюдные
взаимоотношения меж ими, их приспособленность к окружающей среде.
Ранее обрисовывали облики этакими, какими они имелись, сейчас необходимо
водилось узнать, как и отчего они встали этакими. Вот ископаемые
остатки. Чем далее вглубь веков, тем младше вымершие животные
схожи на идущих в ногу со временем. Как это разъяснить? Видимо, животные
модифицировались. Но как происходил процесс конфигурации? Это принципиально
водилось знать — в этом был ключ к разгадке возникновения новейших обликов.
Дарвин теснее не веровал в священное да будет, он признавал
природный ход вещей.
Ответ на вопросец, как появляются новейшие облики, Дарвин разыскивал
практической деятельности жителя нашей планеты. Он изучал службу
животноводов растениеводов, сам занимался разведением кур и
голубей, следил за кормлением насекомых и опылением растений,
вел необъятную переписку с людьми науки и практики, читал
множество книжек.
Изучая историю выведения различных пород лошадок, кур, овец,
Дарвин определил, что бессчетные породы берут начало от
1-го либо немногих бешеных обликов. Конфигурации их соединены с
конфигурацией договоров жизни: кормления, климата и т. д. Человек
отбирает животных и растения с полезными для него переменами.
Сам человек, как мыслил Дарвин, не может творить эти
конфигурации, их вызывает природа, а человек едва лишь сочетает эти
дары природы, отбирает их. Благодаря отбору скапливаются и
усиливаются полезные человеку конфигурации, а это приводит к
совершенствованию ветхих пород и видов и к выведению
новейших.
Но как появляются новейшие облики в природе? Отбор может идти не
только лишь по заблаговременно намеченному плану, да и без него, без светло
осознанной цели. При всем этом человек не только лишь отбирает наилучших,
да и истребляет тех, тот или иной не отвечают его нуждам либо
вкусам. Следовательно, не каждое существо, взявшее на
свет, может уцелеть и подарить миру потомство.
А как в природных критериях? Каждый ли пробившийся из
света росток разовьется в растение? Каждый ли показавшийся в
гнезде птенец станет взрослой птицей? Нет. Но кто выжевет?
Разумеется, тот, кто окажется наиболее адаптированным к соглашениям
жизни. Но ведь в природе нет браковщика. Кто же отбирает?
Отбор происходит сам собой, природным методом. Да, слово
отыскано: природный отбор.
В хозяйстве отбирает рука жителя нашей планеты — это искусственный
отбор, в природе — рука медли — природный отбор. В
природе животные и растения тоже переменяются под давлением
изменившихся договоров жизни. Но не многие особи 1-го облика
переменяются равно, и те из их, тот или иной обладают хоть
какое-нибудь, пусть незначимое, превосходство перед
остальными, выживают в итоге природного отбора,
забывают потомство и в точке точек вытесняют наименее
адаптированных. Природный отбор приводит к постепенному
скоплению и усилению нужных для организма конфигураций, к
совершенствованию организмов и приспособлению их к меняющимся
соглашениям среды, а в итоге — к возникновению новейших обликов.
В конце концов-то приспособленность организмов и происхождение обликов
— то, что ранее выглядело загадкой, чудом, что представлялось
почти всем проявлением премудрости творца,- разыскали свойское
разъяснение.
По преданию, единожды увидев, как свалилось на мир спелое яблоко,
Ньютон обнаружил закон глобального тяготения.
Хозяйственная практика жителя нашей планеты оказалась для Дарвина тем
ньютоновым яблоком, тот или иной натолкнуло его на верное заключение
большого вопросца, тревожащего неспокойный человечий разум,-
возникновение в природе новейших обликов.
В разумах больших ученных произошел неустрашимый скачок идеи: у
Ньютона — от падающего яблока к планетке, несущейся в
безграничных просторах Вселенной; у Дарвина — от приемов
скотоводов — к законам, правящим живым миром.
Дарвин пришел к заключению: облики изменчивы, и схожие облики
происходят от корпоративного корня. Он разыскал новое и обычное
разъяснение неясного явления. Для него собственно вопросец о
происхождении обликов был решен, но как малюсенько это означало! Он
препровождал, с какими трудностями ему приведется встретится,
подтверждая свойскую теорию, но она изъясняла очень почти все, чтоб
иметься фальшивой.
Не так-то свободно водилось разъяснить, отчего все живое адаптировано
к жизни. В 1858 году Дарвин приобрел от британского натуралиста
Уоллеса, находившегося в то пора на Малайском архипелаге,
набросок О стремлении разновидностей нескончаемо удалятся от
начального типа. В наброске излагалась теория, подобная
теории самого Дарвина. Дарвина поразило изумительное
совпадения идей его и Уоллеса. 20 с излишним лет Дарвин с
небывалой глубиной разрабатывал вопросец о происхождении
обликов, и вот… его обогнали
По совету товарищей Дарвин кратко выложил родные идеи в статье,
тот или иной совместно с наброском Уоллеса водилась размещена в произведениях
Линеевского сообщества. Но эти службы не завлекали к для себя
интереса ученых, и только лишь один-одинехонек доктор сочинил ответ, в
тот или другой увидел, что все новое в записках ошибочно, а все
верное — не ново.
В этом же году Дарвин сочинил сжатое изложение собственной теории, а
на последующий год, иной раз ему исполнилось 50 лет, вышел
маленькой зеленоватый томик, озаглавленный Происхождение обликов
методом природного отбора, либо Сохранение пород в борьбе за
жизнь. Книжка водилась раскуплена в один-одинехонек на днях. Фуррор был большой.
Одни ученые ассоциировали воспоминание от книжки со вспышкой
молнии, тот или иной заблудившемуся черной ночкой человеку в один момент
озаряет дорогу. Остальные — с бомбой, тот или иной Дарвин бросил из
свойского мирного сельського жилья в лагерь соперника.
Во Франции ученые отнеслись к теории с презрением. Германские
антидарвинисты выпустили свинцовую медаль, на тот или иной Дарвин
был изображен в обидно-карикатурном облике с ослинными
ушами.
Британский геолог Седжвик с возмущением сказал, что эта
теория менее как цепь мыльных пузырей, и свойское письмо к
Дарвину окончил так: Нынче — один-одинехонек из отпрысков мортышки, в
прошедшем — ваш давнишний друг. Потому что учение Дарвина подрывало
устои религии, реакционные ученые натравливали на него
духовенство. О один-одинешенек критике Дарвин черкал приятелям, что сам
критик, пожалуй, не стал бы его жечь на костре, но он принес
бы хворосту и указал бы черным бестиям, как его изловить.
Католические священники организовали необыкновенную академию для
борьбы с эволюционным учением, назвав его скотской
философией.
Ругань и презрение невежественных жителей нашей планеты огорчали Дарвина, но он
не отвечал им. Он оценивал едва лишь мировоззрение жителей нашей планеты, тот или иной почитал
Передовые ученные встретили теорию Дарвина с огромным
воодушевлением. Германский биолог Э. Геккель черкал, что, прочтя
эту гениальную книжку, он ощутил, как завеса свалилась с его
глаз. Юный доктор Гексли готов был взойти на костер
за новейшую идею. Тропа, по тот или иной Дарвин предлагал руководиться за
собой, глядели ему не воздушным методом из нитей сети, а
обширным мостом, по тот или иной можнож пройти сквозь почти все
пропасти.
Ф. Энгельс отметил, что Дарвин нанес сильнейший удар
идеалистическим представлениям о природе, доказав, что
современный органический мир приходит продуктом исторического
развития, продолжавшегося миллионы лет. Он ассоциировал награды
Дарвина в открытии законов развития природы с наградами
Маркса, раскрывшего законы развития сообщества.
Российский перевод Происхождения видов возник в 1864 году.
Распространение дарвинизма в Рф совпало с взлетом
революционного движения, с просыпанием публичного сознания
затем Крымсокой войны, с распространением идей больших российских
демократов Н. Грам. Чернышевского, А. И. Герцена, Д. И. Писарева.
И желая и тут не вышло без попыток перевоплотить теорию в
бессвязную кучу мусора, но с помощью бессчетных
популяризаторов учение Дарвина стало имуществом обширных
читающих кругов и водилось встречено сочуственно. Д. И. Писарев
нарекал Дарвина умнейшим мыслителем и черкал, что Дарвин
ведает о законах органической природы так нетрудно и
обосновывает так неопровержимо, что всякий, кто прочитает его
книжку, дивится, как это он сам не додумался давным-издавна до
этаких светлых заключений. Но ключевым воином в данной нам битве идей водилась
сама книжка Дарвина.
Прошли годы, и учениe Дарвина разлилось бурным потоком,
сметающим на пути все препятствия. Дарвину посчастливилось при
жизни узреть пиршество близких деток: не проходило и года,
чтоб он не приобретал какой-нибудь заслуги.
В крайние годы жизни Дарвин ощущал себя необыкновенно нехорошо:
не мог ходить, все его утомляло. В ночь на 18 апреля 1882 года
у Дарвина случился сердечный припадок, он растерял сознание, а
придя в себя, разбудил супругу и тихо произнес:
— Я совершенно не побаиваюсь умереть.
19 апреля 1882 года Дарвина не стало. Его похоронили в Лондоне
в Вестминстерском аббатстве — усыпальнице больших жителей нашей планеты
страны..
Posted in ЭкоБиология by admin with comments disabled.